Найдена. Ольга Григорьева

ку и потащил к пристани.

      – Княжна! – жалобно взвыла нянька.

      Предслава покосилась на брата:

      – Чего там?

      – Во чего! – Он вклинился в толпу между двух рослых дружинников и подтолкнул вперед Предславу.

      Девочка шагнула и побледнела. По истертым доскам пристани к ее ногам подползали кровавые ручейки.

      – Мама… – прошептала Предслава и попятилась прочь от распластанных на мостках тел.

      Убитых было двое. Один наполовину свешивался с пристани, словно еще надеялся ускользнуть от смерти, а другой покоился на спине, широко раскинув огромные руки. Из его разрубленного черепа вытекало что-то серое, с синими и красными прожилками. Предславу затошнило. Она зажала ладонью рот. Дочери великого киевского князя негоже выказывать слабость на людях. Так учили наставники…

      – Да ты туда гляди! – затормошил ее Ярослав. – Это он их!

      Предслава отвела взгляд от мертвых тел, вздохнула и… увидела меч. Он лежал на мостках пристани и сиял так, что было больно глазам. По рукояти меча змеей вилась неведомая надпись, а лезвие…

      Предслава зажмурилась. А открыв глаза, не увидела никакого меча. Там, где только что переливался чудесный клинок, лицом вниз лежал человек в разорванной и заляпанной кровью одежде. Живой. Он хрипел и пытался перевернуться, но двое дюжих урман [1]прижимали к доскам его руки. Рядом валялся окровавленный топор.

      – Никто и охнуть не успел, как он хвать топор – и обоих! Одним ударом! – послышался голос Ярослава. – Представляешь?

      Она не представляла. Перед глазами все еще стоял загадочный, колдовской клинок.

      – Говорят, будто когда-то он был в плену у этих урман, – тараторил брат. – Или его мать… Вроде там кого-то из его родичей замучили до смерти и теперь он отомстил. А некоторые говорят, что повздорили из-за денег. Но как он их! Здорово!

      Предслава покосилась на брата. Он старше на целый год, а глупее. Что хорошего в убийстве? Вот если бы он видел тот меч…

      – Теперь его заберут в рабство, за море! – сообщил Ярослав.

      Княжна вздохнула. Что ж, раньше за смерть сородичей урмане требовали казнить убийцу, а нынче все продавалось и покупалось. Даже человеческие жизни…

      Ей стало грустно.

      – Ну, княжна… – Запыхавшаяся нянька пробилась к Предславе. – Ну-ка пошли отсюда!

      Повелительный тон няньки ей не понравился.

      – Нет! – громко возразила она. Незнакомый убийца услышал ее голос и поднял голову. И тогда, впервые в жизни, Предслава почувствовала себя настоящей дочерью князя Владимира. Ей никто не смел указывать, это она имела право карать и миловать! На этой земле ее слово было судом и благодатью!

      Она оттолкнула няньку и крикнула:

      – Я хочу выкупить этого человека! Кто продаст его мне?

      Гул на пристани стих. Даже стало слышно, как плещутся о берег волны Мутной. Предслава топнула ногой:

      – Я спросила, кто продаст его мне?

      Один из урман, крупный бородатый мужик с пронзительно-синими глазами, соскочил с ладьи и почесал бороду:

      – А ты не мала для торга? И зачем тебе убийца?

      Предслава сама удивилась тому, что не почувствовала испуга, только обиду и гнев. Этот мужлан осмелился насмехаться над дочерью Владимира?!

      – Я княжна Предслава! – вздернув подбородок, заявила она. – Мой отец – князь Киева. И не твое дело, зачем мне пленник. Так ты продаешь?

      Глаза бородатого алчно заблестели. С дочки князя можно было получить большой куш. А те двое, которых зарубил словенский ублюдок, не стоили и полгривны в базарный день.

      – Продаю, – кивнул он.

      Предслава улыбнулась. Она говорила с урманином на равных! С таким огромным и грозным…

      – Ты что, деточка?! Господи, помилуй! – испуганно задышала ей в ухо нянька. – Он же убийца. Одумайся!

      «Деточка»? Как бы не так!

      Княжна повернулась к бородатому урманину:

      – О деньгах договоришься с моим слугой, греком Таяном.

      Лицо северянина помрачнело. Грек не маленькая девчонка, его не обманешь… А русская княжна еще та штучка! Хороша будет, когда вырастет. Но своенравна…

      Урманин вздохнул. Когда княжна войдет в возраст, он будет уже стариком, если только великий Один [2]не сжалится и не возьмет его душу в каком-нибудь бою.

      Он подал знак. Убийцу отпустили. Будто не веря в освобождение, тот нерешительно встал на колени и помотал головой.

      – Ты свободен, – заявила Предслава. В этот миг она чувствовала себя сильной и великодушной. – Иди куда хочешь…

      Урманин охнул, а толпа осуждающе зашумела. Разве можно просто так отпускать изверга, который средь бела дня убил двоих?!

      Предславу передернуло. Трусы!

      – Что