Белые сказки. Елена Николаева

попала в прошлый раз, – она покачала головой, страшно самой вспомнить, – что летающая большая птица, они ее самолет называли, на части разлетелась и загорелась, и меня туда как раз выбросило. А там большинство людей погибло, только несколько выжили. Меня вместе со всеми и забрали. Мне, конечно, любопытно, что дальше будет. Вот теперь с новой ногой хожу.

      – Ты же дух бестелесный. – буркнул кот.

      – А как ты тогда меня видишь? – съязвила она, распуская волосы из длинной косы. – Пусть просохнут. Тело-то надобно, иначе какой с меня толк на этом свете.

      Посидев так не долго и погревшись на солнце, принялась Настасья жилище свое расчищать, да в порядок приводить. Поснимала вьюн с дома и дровяника, проверила крышу на предмет протечек, печь на наличие провалившихся кирпичей и засорения дымохода, сняла всю паутину, намыла окна и решила, что мужиков местных привадить точно нужно – пошла просить помощи крышу подлатать, да дранку новую в трех местах положить. Все-таки с народом мирно жить нужно, чтобы вопросов никаких не было, да и они за помощью обращались по надобности, а то какой с нее прок в этом мире тогда будет. А жить ей здесь теперь как минимум до зимы, пока снова проход не откроется. Заодно и уточнить, что произошло за последнее время и в каком она сейчас времени.

      Митя пришел вечером, после сенокоса. Привел двух коренастых и широкоскулых мужиков, с натруженными руками и загорелыми лицами.

      – Дом-то как тебе, баб Насть? – ухнул густым грудным басом Митя.

      – Хороший дом. Мне подойдет. – кивнула ему она, провела перед лицом открытой ладонью. – Ты не переживай. Вопросов лишних не задавай, а делай. Крышу надо малехо подправить. Там одна лага треснула, может чем заменить? Да дранки липовой бы новой сверху постелить, пока дождей-то нету, а то промокну вся осенью-то.

      – Да, конечно. – мужики быстро принялись за дело.

      А Настасья тем временем набелила печку. Хороша была печка, нутро большое да емкое, труба исправная, тяга хорошая. Она вычистила внутри сажу, намыла листы железные, что нашла в кладовке, чугунки, ухваты, да начистила лопаты. Складывалось впечатление, что люди ушли из этого дома, просто все оставив, ничего с собой не взяв. Они не взяли не только кухонную утварь, но еще и одежду. Даже валенки одиноко стояли в дальнем углу за печкой. На полатях лежали пыльные шкуры, на которых явно спали по ночам. Даже пальцы и красные нити для вышивки лежали в берестяной коробочке на широкой деревянной полке в горнице.

      «Ладно, дом в порядок приведу, поживем еще. Торопиться не буду точно. Сдается мне, подождать надо и никуда не торопиться. – думала она. – Здесь тоже на время можно хорошо устроиться. Заодно и посмотрю, кто пакостит. Уж слишком много заразы по миру летает. И явно это кому-то надо.»

      …

      – Ба Тась, – Аленка встрепенулась, хлебнула еще чаю, – а ты где была тогда? Почему домик без присмотра остался?

      – Ну почему без присмотра, – пожала плечами она, – Кот охранял его. Только, паразит, велено же было не пущать никого, так нет, неслух, скучно ему стало, – и начала грозить пальцем в пустоту.

      – Ну