Явье сердце, навья душа. Диана Блэр

продолжила путь мимо ладных бревенчатых домиков к воротам. Их изба вместе с банькой и крохотным двориком стояла рядом с ними, но – единственная – по ту сторону изгороди.

      – Кто ж еще, если не кот?

      На это Яснораде ответить было нечего.

      Она шмыгнула в приоткрывшуюся дверь избы, сложенной из круглых золотистых бревен. Едва не споткнулась о порог и зашипела, досадуя на свою неловкость. Но все предостороженности оказались излишними – Ягой в избе не оказалось. По лесенке, что шла из сеней, Яснорада поднялась в светелку.

      – Жить будешь здесь, – объявила она.

      Светелка была маленьким царством Яснорады – Ягая редко сюда поднималась. Ее владения – скрытая от чужих глаз спальня, полки с корешками и травами, печь с чугунками, в которых вечно что-то булькало и кипело. И пахло так странно, и запах этот, въедливый, травянистый, заполнял в избе, казалось, каждую щель.

      Кот спрыгнул с ее плеча и по-хозяйски развалился на кровати. Первое время, едва появившись на свет, Яснорада спала на полатях, что сохранились с давних, как говорила Ягая, времен. Кровать появилась в избе в один взмах ресниц, как появляется еда на скатерти-самобранке. Ее вылепила из воздуха, света и дерева какая-то мастерица.

      Яснорада жевала губу, в задумчивости глядя на кота.

      – А что это на тебе? Одежка, что ли?

      Он фыркнул.

      – Вот еще, одежка. Шкура это моя.

      – А почему она такая… волосатая? – неуверенно спросила Яснорада.

      Кот наградил ее странным взглядом. Вдруг вспомнились причудливые книги Ягой. В них ведь тоже попадались коты – отчего-то чаще, чем другая живность. Наверное, богатой фантазией Яснорада не обладала – никак не могла представить, как кот из веток и глины может быть «пушистым», и что значит «оглушительно мурчать». До этих пор…

      Кот провел языком по пушному телу.

      – Зачем ты лижешь свои волосы? – ужаснулась Яснорада.

      – Это называется шерсть, – наставительно произнес он. – И я ее мою.

      – Не из этой ли шерсти кащеградские шьют себе теплые кафтаны?

      Кот, кажется, обиделся. Отвернув морду в сторону, самозабвенно продолжил себя мыть. Розовый язычок только так и мелькал. Поразмыслив, Яснорада лизнула ладонь. Ощущения ей не понравились.

      – Ты самый неправильный из котов, которых я видела.

      – А как выглядят ваши правильные коты? – заинтересовался он.

      Яснорада объяснила, чем повергла кота в глубокое, точно предрассветный сон, изумление. Шерсть на его загривке встала дыбом.

      – Ужасные создания! Дети сора и земли, как они получили право именоваться котами?!

      – Их просто назвали так те, кто их сотворил. А кто назвал тебя?

      – Начнем с того, что меня никто не сотворял. Я просто был.

      – Но так не бывает. Ягая говорит, у всего есть начало и конец.

      – Кто же тогда сотворил тебя?

      Яснорада пожала плечами.

      – Ягая, кто ж еще. Кому, как не отцу или матери, создавать себе сыновей и дочерей?

      Она робко коснулась шерсти кота, который спокойно наблюдал