ОстанкиНО. Артур Кангин

и дико заржал.

      Пугливо оглядываясь, засмеялись все остальные.

      Рейтинг «Опущенных» взлетел под облака.

      Генпродюсер Михаил Жабин подобострастно жал Пашину руку и сообщил об утроении его гонорара.

3.

      Павел Бергман оказался страшно востребованным. В очередь к нему стали выстраиваться журналисты.

      – Как вам это удается? – пытали они Пашин секрет.

      Бергман вальяжно откидывался в кожаном кресле:

      – В основе всех человеческих отношений лежит садомазохистский комплекс. На сцене звезды выступают в роли садистов. Думаю, вы не будете спорить. В домашней же обстановке элитного клуба им хочется побывать в шкуре мазохиста.

      – Вам угрожают? Вас пытались побить?

      – Со всеми примами у меня нежнейшие, доверительные отношения.

      – Как долго будет жить ваше шоу?

      – Не переживайте, работы хватит очень надолго.

      И работы хватало. Шоу «Опущенные» пригласили в европейское турне. Иноземные звезды жаждали таких же отвязанных оскорблений. И Паша с продюсером не могли им отказать. Тем более, это мощно срабатывало на раскрутку родного канала.

      Первым городом творческого вояжа стал Париж.

      И все здесь прошло на «ура», только именно в Париже раздался полуночный звонок.

      – Ну, здравствуй, Павлик! – в трубку щебетал нежный, исполненный страсти женский голос.

      – Мы с вами знакомы?

      – Привет, дурачок!

      – Извините, услугами проституток я не пользуюсь.

      Бергман решил, что его беспокоит «ночная бабочка» из эмигранток.

      Женщина озорно рассмеялась:

      – Конечно! У тебя же член меньше сантиметра!

      Павел ошеломленно замер. Мужской причиндал, и правда, у него был небольшой. Но не до такой же степени!

      – Ты что, сука, гонишь? – разъярился Бергман.

      – Прости, прости, – заворковала собеседница. – Совсем забыла, что он тебе ни к чему. Тебе же генпродюсер Жабин засаживает по самые гланды.

      Паша, как ядовитую змею, отбросил трубку.

      Тело его сотрясала крупная дрожь.

      Нет, в гомосексуальных поползновениях он, хвала небесам, был не замечен. Не было этого! Но вот господин Жабин на всю страну был известным педрилой.

4.

      Уехали из Парижа, звонки как отрезало. Павел облегченно вздохнул. А то ведь невозможно было выкинуть из памяти сладкий и подлый голосок. Мешало работать. На сцене долго не мог поймать кураж.

      В Амстердаме отработал на троечку. В Барселоне и Лондоне все шло по нарастающей. В Лиссабоне же опять раздался полуночный звонок:

      – Соскучился, котик?

      Бергман, конечно, мог бы швырнуть трубку. Но хотелось установить личность нахалки:

      – Как вы узнаете мой номер?

      – Мир не без добрых людей, – озорной голосок был переполнен смехом. – Ну, что, томишься без своего полового гиганта Жабина? Он в Москве, а ты в Лиссабоне. Анус чешется?

      – Мадам,