Малинур. Андрей Савин

и тем самым, покончить с Дарием, Александр III – царь македонский, решил не рисковать и отложил окончательный разгром персов на весну. Тем более, доставшиеся в Персеполе трофеи превзошли все самые радужные ожидания победителей и требовали тщательного учета, вывоза и самое главное, изучения. Как раз последний аспект и заставил Александра в это ненастное утро попросить остаться у себя Таис и дождаться, когда Птолемей Лаг приведет во дворец какого-то старца, местного священнослужителя, коих в греческих землях называли магами.

      Почтенный служитель культа Зороастра согласился поведать царю содержание древних текстов, ранее случайно обнаруженных в «крепости писаний» Диз-и Нипишт близ города Итсахр, что всего в двадцати стадиях от дворца персидских шахов по дороге в Пасаргады. А Таис, как нельзя лучше разбиралась в верованиях и религиях бесчисленных народов и племен, разрастающейся македонской империи.

      Если честно, именно она, по просьбе своего друга Птолемея, еще накануне вечером в беседе с Александром, убедила его снизойти до позволения личной аудиенции персидскому жрецу:

      – Александр, ты мудрый правитель и просвещенный эллин, позволь тебе стрик сам расскажет о смысле найденных писаний. Он утверждает, что эта древняя Авеста: священный свод знаний персов и основа их религиозных взглядов, – стараясь не выдавать волнения, ответила девушка на просьбу потомка Зевса пояснить всю ценность нечаянной находки.

      Александр с заходом солнца пригласил подругу дабы посоветоваться, стоит ли найденная огромная куча выделанных и уже дурно пахнущих воловьих шкур, испещрённых никому не понятными письменами, того, чтобы вывезти их в метрополию. На самом деле, решение сжечь древние артефакты, Александр принял сразу же, как только его архивариус и личный секретарь Эвмен, сообщил о тайнике со священными текстами огнепоклонников. Однако Птолемей, верный друг и сводный брат царя, узнав о принятом решении, прислал уже двух гонцов, умоляя в письмах пока не делать этого, а дождаться его прибытия из соседней провинции, откуда недавно доставили беглого дастура[4]. А вчера, вероятно чувствуя, что преданный Эвмен исполнит царскую волю раньше, в очередном послании попросил Александра принять Таис. Девушка успела побеседовать со старцем и была готова убедить правителя в важности манускриптов.

      Царь не мог отказать своему верному единомышленнику и тем более Таис: прекрасной афинской гетере, что следовала за его войском и была истинным украшением придворных сисситий. Её упоминание взволновало заскучавшего правителя… да и уверенности в том, что Эвмен не ошибся с находкой, у него не было тоже.

      – Сотни обозов с лошадьми, – вслух размышлял Александр, – и под тысячу вьючных верблюдов, бесконечным потоком уже второй месяц тянуться из Персеполя на запад, а вывезли пока лишь только золотые и серебряные изделия, часть нежнейшего шёлка и благоухающих специй. Для отправки страной находки потребуется как минимум пятьдесят, столь недостающих сейчас повозок. При всём при этом, её ценность окончательно сойдёт на нет уже к середине пути – древние и примитивно выделанные пергаменты хранились в постоянном холоде скального грота несколько столетий и уже сейчас, чернила сильно померкли. А извлеченные на свет и влажный воздух, письмена окончательно утеряют контрастность, и тогда, стоимость шкур будет определяться лишь количеством шатров верблюжьих погонщиков, которые возможно ими накрыть в непогоду, – он взглянул на огонь в очаге, после чего резюмировал: – Хорошо, дождемся утра и послушаем Птолемея с его магом… о каких таких знаниях говориться в полусгнивших пергаментах варваров.

      Таис сидела рядом на маленькой скамейке, обитой красной парчовой тканью и смотрела на царя снизу вверх. Молодой правитель полулежал на ковре, устилавшем помост с золотым троном шахиншаха, опершись на руку и подперев спину ворохом цветастых подушек. Огонь метался в застенках камина, и, словно в отместку за свою несвободу, пленил взоры людей, замиряя в них мысли и эмоции.

      В полумраке дворца, Александр с трудом оторвал взгляд от языков пламени и с загадочной улыбкой посмотрел на противоположную стену:

      – Таис, ты знаешь, что мне тогда в Египте поведал оракул Сивы?

      – Только то, мой Царь, что ты прилюдно огласил: имя твоего истинного прародителя, Бога Амона – Ра, – подруга с восхищением посмотрела на собеседника, почтенно чуть кивнув головой.

      – Это не всё. Он предрёк, что мне предстоит выйти за пределы Ойкумены и покорить народы гор, чьи вершины столь высоки, что сам Олимп оттуда может показаться лишь жалкой скалой в Фессалии, – Александр громко рассмеялся и указал подбородком на стену, где его тело и подушки за спиной, образовали тень, напоминающую могучий горный хребет. – Интересно, где такие горы… и зачем я их буду покорять?

      – Не гневи Богов Олимпа мой Царь, а то Зевс не посмотрит на родство с тобой и покажет всю мощь своей власти, – девушка тоже рассмеялась.

      – Лучше пусть он объяснит, как так получилось, что у меня столько божественных отцов. И Он, и Амон – Ра, и странный Яхве иудеев, и уже Ахура Мазда, чей жрец, по твоему настоянию, придет завтра мне вещать об этом же, – правитель рассмеялся пуще прежнего. – Ты действительно думаешь, что этот маг