Полёт. Повести. Олег Панкевич

что подтверждали показания датчиков. И этот рост их ментальной энергии, каким-то образом повлиял и на Льва Константиновича, затрагивая его существо, увлекая в водоворот роста.

      Теперь перед врачом стояла большая проблема. Если он укажет эту информацию в отчете, то скорее всего, сам окажется в экспериментальном боксе, вместе со своими подопечными.

      Если же он скроет полученные данные, а анализы и тесты еще не поздно подтереть, данные сливались в накопитель каждые двадцать минут, то его будущее будет совсем неопределенным и непредсказуемым.

      За четыре минуты до скидывания данных в шлюз, Лев Константинович выставил на всех бланках отметку – ошибочно, повтор, удалить, и с чистой душой приступил к своим ежедневным обязанностям. Он только что сделал свой выбор…

      В тишине, в заточении, его подопечные просто сидели на своих кроватях. Инга смотрела в окно, Алексей полулежал, обернувшись в сторону стены. Все датчики показывали увеличение мозговой активности, как будто его пациенты решали сейчас сложную задачу, более того, были задействованы и участки мозга, отвечающие за речевой центр.

      – Помнишь, перед операцией, мы сидели тут, мечтали?

      Слова приходили в виде образов, взрываясь в мозгу обрывками воспоминаний. Вот уже два дня, как обитатели секретного бокса, наладили связь между собой без помощи речи, отличную от той, которой пользуются люди в привычной среде.

      – Что, если есть еще такие, как мы? – Постоянно спрашивал Алексей – Что, если мы попали в этот мир и в это время случайно?

      Образы, картинки из жизни молодого человека мелькали в голове у девушки напротив. Калейдоскопом проносилась чужая жизнь, состоявшая из кадров, наполненных запахами, звуками и чувствами.

      В тоже время Алексей сосредоточенно перебирал слайды жизни Инги, постоянно фиксируя один и тот же момент: лица людей вокруг размазаны в нечеткое пятно, все в ее жизни, кроме одного лица – его собственного. Лицо врача в центре – как мутное облако, смазанное, не четкое, при этом отдельные детали можно было разглядеть при желании, но разглядывание это сопровождалось чувством какого-то омерзения, неприятия.

      Оказалось, что Инга всю жизнь жила в калейдоскопе смазанных лиц, нечетких изображений, имея при этом замечательное зрение. Все искусственное, не живое, ее мозг отказывался видеть, пропуская картинку как ненужную, не фокусируя на ней взгляд и свое внимание.

      С врачом получалась странная ситуация. При поступлении в центр, Инга совершенно не видела его лица, сейчас же, со временем, его лицо становилось приятнее, четче, его можно было разглядеть без чувства сильной неприязни, появлявшегося внутри, как это было раньше.

      – Попробуй выйти за пределы бокса и центра – Однажды попросила Инга.

      – Просто, как эксперимент. Вдруг, у тебя получится и мы узнаем, что там на самом деле?

      Надо сказать, что открывшееся зрение Алексея было не совсем обычным. Помимо