Ломаный сентаво. Побег через Атлантику. Петр Заспа

ветром, – Мацуда встал, – но мы можем управлять парусом. Каждый сам распоряжается собственной жизнью. Я вас понял, командир Зимон. Отныне наши пути расходятся.

      – Да подождите вы! – раздражённо выкрикнул Хильмар. – Сядьте! Странное у вас желание продолжать войну, вогнав себе в живот ваш офицерский меч. У вас такое отношение к жизни, словно в карманах их припрятано ещё с десяток.

      – Зато вы, немцы, цепляетесь за неё, будто собираетесь жить вечно! – парировал Мацуда.

      Он замер точно изваяние в крохотном отсеке кают-компании, нервно поиграл желтоватыми скулами, затем неохотно сел на край дивана, деликатно подвинув вытянутую ногу инженера. Зимон покосился на него и хмыкнул:

      – Увы, но, к вашему неудовольствию, в моей команде исключительно немцы, а не японцы, и не уверен, что кто-то ещё разделит ваше желание за компанию свести счёты с жизнью. Вот вы, Отто, хотите покончить с собой во имя Германии?

      – Простите, командир, – поперхнулся Ланге, – какие счёты? Я и так отдал Германии всё, что мог. И между нами говоря, я рад, что эта бойня в конце концов завершилась, независимо от её результата. Затеявший её фюрер уже предстал перед Господом, а значит, и я имею полное право вернуться к своей семье. Моя больная Агна растит наших троих сыновей уже который год без меня. Так не должно быть. И единственное, чего я сейчас хочу, так это вернуться домой. Тадао, а у вас есть дети? – окончательно проснувшись, спросил главный инженер.

      – Нет. Был младший брат.

      – Был? – вздёрнул брови Зимон.

      – Был, – едва уловимо кивнул Мацуда. – У нас не принято рассказывать о семье, но для вас я сделаю исключение. Сабуро подвесил под свой «Зеро» пятисоткилограммовую бомбу и протаранил американский эсминец.

      – Сочувствую, – тихо вздохнул Ланге.

      – Сочувствуете? – окатил его брезгливым взглядом японец. – Вы должны мне завидовать! Его самолёт разорвал корабль врага надвое. Когда подошёл другой эсминец, спасать уже было некого. Сабуро забрал весь американский экипаж с собой. Хильмар-сан, я слышал, что за вами, как за командиром, числится четыре потопленных корабля?

      – Верно, – ответил Зимон. – Поверьте, Тадао, для последнего года войны это неплохой результат.

      – Среди них есть эсминцы?

      – Нет. Три грузовых, да исландская плавбаза.

      – Это всё, что смогли сделать вы и сорок семь человек вашего экипажа? Мой брат в одиночку сделал больше.

      Зимон переглянулся с инженером, сложил на груди руки, затем, подняв ладони к потолку, мрачно констатировал:

      – Нам действительно трудно понять друг друга.

      – Так и есть. Всё потому, что у нас с вами разные взгляды на долг и ведение войны. Вся история моей родины – это тысячелетняя война, и потому многое здесь увиденное для меня немыслимо! Ваш прославленный герой, командир U-99 Кречмер, попадает в плен, ваш гросс-адмирал присваивает ему высшую награду Германии – Рыцарский крест, передаёт англичанам, и комендант лагеря вручает ему её перед строем таких же, как и он, военнопленных! Если я расскажу об этом,