Фиасоль никогда не сдаётся. Кристин Хельга Гуннарсдоухтир

сидел папа. Жёлтый полосатый уличный кот по имени Лев, живший через дорогу в доме Клары, сделал попытку уворовать сушёную рыбу, но папа отогнал его. Лев был старым, худым, шерсть потеряла краски, но у него хватило резвости прыгнуть на могилку Йенсины.

      – Уйди, Лев. Скройся, – остановил его папа. – Как тебе не стыдно, – добавил он, но потом отломал кусок рыбы и протянул Льву, который медленно пошёл с добычей к себе домой через улицу.

      На улице Грайналюнд горевали все, даже старый Томас, живший в соседнем доме. Хотя раньше он частенько приходил рассерженный в дом Фиасоль и приносил на блестящем совке собачьи отходы, подобранные в его дворе. Обычно его встречала мама, она вежливо благодарила, спускала собранное в унитаз и возвращала лопату. Иногда она ввязывалась в спор со старым Томасом.

      – Йенсина ни при чём. Дорогой Томас, посмотри на размер, это почти с саму Йенсину. Здесь была большая собака.

      – А мне без разницы, – проворчал Томас. – Лучше следите за своими собаками. Противно натыкаться на собачье дерьмо, когда ходишь по собственному двору. Омерзительно! – прорычал он.

      – А как же быть тогда с гусями? – спросила Фиасоль из-за спины мамы.

      – С какими гусями? Ты о чём?

      – Ну, знаете, иногда во дворе можно обнаружить гусиный помёт. Что делать с ним?

      – Успокойся, Фиасоль, – сказала мама и втолкнула её в дом.

      – Этот ребёнок надо мной издевается? – сердито спросил Томас.

      – Нет, нет, она выдумщица, – извиняющимся тоном ответила мама. – Спасибо, Томас. Я буду смотреть, чтобы такого больше не было.

      – Это было бы чудом, – прорычал Томас и отправился домой.

      И вот Томас тоже горевал, как другие. Но Фиасоль горевала больше всех.

      – Я никогда не покину постели, – плакала она в подушку. – Хочу, чтобы Йенсина вернулась. Немедленно! – Она заплакала ещё больше и закрыла голову одеялом.

      Мама печалилась, Бидда и Пиппа тоже. Папа грустил. В их доме на улице Грайналюнд больше не звучали семенящие шаги по полу. Никто не царапал дверь, чтобы выйти из дома. Царила тишина, нестерпимая, невозможная тишина, от которой легко было сойти с ума.

      – Йенсина! – звала Фиасоль, прогуливаясь по пустынному дому.

      Она остановилась во дворе на том месте, где они похоронили Йенсину и Хансину. Там лежало большое красное деревянное сердце, которое сделал папа. Надпись гласила:

      «Хансина и Йенсина, малышки, ставшие нашими большими друзьями»

      – Надо кого-то спасать, – прошептала Фиасоль как-то вечером после смерти Йенсины.

      – Как это понимать, дорогая? – спросила мама и нежно погладила Фиасоль по голове.

      – Давайте найдём собаку, которой мы нужны, как она нам, одинокую и брошенную, такую, которая чувствует себя так, как я сейчас после ухода Йенсины.

      Мама нашла в Интернете сайт о животных и обнаружила много собак, искавших новых владельцев. И вот вечером сёстры сели рядом с мамой и стали рассматривать