Похождения бизнесвумен. Крутые восьмидесятые. Лихие девяностые. Коварный Миллениум. Марина Важова

в отличие от большинства персонажей этой истории, не исчез, как говорится, с концами. Многие годы, с делом или без, из Лос-Анджелеса, Москвы или Питера он возникал то звонком, то письмом электронной почты, либо приходил, заявляясь нежданно-негаданно. Темами наших бесед была культура, искусство и немножко наше общее прошлое. Он вёл какие-то дела с Союзом художников, собирался издавать монографии.

      Сева всегда был умницей, а также безупречным организатором, ходячей энциклопедией, музыкантом и чутким переводчиком. В течение трёх лет он исполнял роль пианиста и директора популярного тогда ансамбля «Дружба». Добавим к этому его основную профессию врача с пятилетним стажем работы в скорой помощи, причём отличного диагноста, ну и ещё потрясающую внешность: высокий, стройный шатен с кудрявой шапкой волос и рыжеватой бородой, – и мы получим Севу Шелохонова образца 1989 года.

      Итак, он появился в «Рекорде» и сразу стал заниматься международными связями. Вернее, он свои личные связи с перспективными зарубежными личностями передавал в «Рекорд» для раскрутки проекта «Звёздного инкубатора». Сева осваивал новое пространство на стыке бизнеса и культуры, освобождавшееся от пут и ярлыков, и помогал использовать тотальный интерес Запада к новой России.

      Но одну вещь он так и не постиг, причём как тогда, много лет назад, так и позднее. Он не научился различать плохих людей. Вернее, в какой-то момент он начинал понимать, что к чему, но, как правило, на этом этапе основные шаги были уже сделаны, ключевые слова сказаны, и контроль захватывали другие. Он оставлял всё как есть, просто разворачивался и уходил, а с его уходом обычно ломалось то, что могло бы прекрасно работать. Видимо, он знал за собой это свойство, и, завязывая новый контакт или открывая новый проект, поначалу долго не решался полностью довериться, оставляя за собой путь к отступлению. Самое интересное, что от беды это всё равно не спасало, и его рассказы о том, сколько и во что он вложил безвозвратно, – прямое тому подтверждение.

      Но тогда, во время становления «Рекорда», он был так увлечён общей идеей, видел совершенно реальные пути её воплощения, что всячески старался не замечать ни Витиных упрёков в излишней самостоятельности, ни рыб-прилипал, сопровождавших любой выезд за границу.

      В «Рекорде» началась эра зарубежных гастролей. Но не это было главным в Севкином плане: концерты должны были вызвать интерес к неслыханной доселе русской народной, поп- и рок-музыке, а через этот интерес добывать деньги для «Звёздного инкубатора». Ведь тобольские миллионы так и не удавалось реализовать, и хотя переговоры шли, кое-какие суммы всё же поступали, но это было уже не то. Вот если бы к нашему проекту привлечь накатанную машину раскрутки из Штатов, говорил Сева, а под неё добыть иностранные инвестиции…

      Связи его в западном шоу-бизнесе были, по тем меркам, весьма обширными. В Штатах он познакомился с Майклом Муллалли, кинорежиссёром и продюсером,