Рабыня по имени Бенун. Месть горька. Лана Эскр

исповедь важна. Но чудовищные плоды ошибок прошлого дали всходы, которые теперь пожинают другие. Самооправдание не поможет вам, – осторожно упрекнула старика незнакомка в странном одеянии.

      Трейси-ст недовольно поджал губы. Уловка, чтобы завершить свой рассказ до того, как придется коснуться некоторых деталей его отцовства, не удалась.

      – Хорошо, хорошо! Я продолжу. Чувствую, что у меня не будет другой возможности. В общем, нас вскоре обвенчали. Мои родители были удивлены и радовались, что наконец породнились с богатым семейством, а значит и у нас дела пойдут веселее. Первое время отец Лиз нас не жаловал своим вниманием, старался пореже встречаться с дочерью. Бедная Лиз, она страдала и от этого. Потом этот ребенок родился. Надо ли говорить, что радости мы никакой по этому поводу не испытывали. Я вообще старался не смотреть в его сторону, а Лиз… она больше плакала, когда его приносили ей. Дик вырос, не увидев ни разу улыбки своей матери.

      –Я не знала вашей жены, – тихо сказала Мать Теней. -… она для меня человек из другого мира, но я понимаю ее, как никто. Улыбка – это свет ее души. Откуда ему было взяться, если при одном взгляд на ребенка она невольно вспоминала обо всем? Не вините ее в жестокосердии. Вините себя в том, что «вскармливали» его зрелищами, которые изуродовали его душу. Вы загубили в нем даже крохотные ростки светлого, сделав заложником своей собственной боли.

      Старик выслушал это, сжавшись, будто его ударили плетью.

      – Довольно, прошу вас. Я признаюсь еще в одном. Может быть это хоть немного пробудит в вас сострадание. Это глубоко личное… Я любил Лиз больше жизни. Она была моей женой. Но я так и не познал ее! Лиз не подпустила меня к себе, как я не пытался наладить нашу супружескую жизнь. Я мечтал, что у нас родятся дети и материнские заботы отвлекут ее. Но я ошибался. Мы сблизились с ней почти перед самой ее смертью, стали наконец общаться, она все время просила, чтобы я оставлял окна открытыми – она слушала печальные песни рабов.

      Я проклинаю себя за то, что согласился привезти ее сюда. Нам казалось, что за океаном мы спрячемся от нашей беды. О, как мы ошибались… Ее отец помог нам с покупкой акций одной хлопковой компании. Лиз хотела устроить все иначе, но я не дал ей. К тому времени мой характер очень испортился. Я злился на себя и на Лиз и ничего не мог с собой поделать , только самому превращаться в монстра и развращать нашего сына, которого никогда не считал своим – он каждую секунду напоминал мне о том, что случилось.

      Старик горько заплакал.

      – Теперь точно все, – прошептал старик.

      Генри Трейси, если бы захотел, то не смог бы объяснить словами – как это – испытать облегчение и пережить новые муки от воспоминаний. Он надеялся, что эти двое больше не будут его терзать и уйдут, наконец – таким было его единственное желание. Мать Теней с сочувствием смотрела на него. Акан не испытывал ничего, кроме недоумения.

      –"Как постичь замысел создателя, если даже духи не могут разобраться, кто хороший – заслуживает награды или сострадания, а кто плохой и нить