Любимая бывшая жена. Пиппа Роско

брака.

      Она доделала салат, посыпала перцы морской солью и вынесла блюда к столу на зелено-белом кафельном патио. Солнце клонилось к темным скалистым хребтам по другую сторону ущелья, а вдалеке виднелось море, сверкающее как драгоценный камень. И хотя нервы Эмили были на пределе, она не сомневалась, что здесь ее настоящий дом.

      «В болезни и в здравии…»

      Она знала, что обязательно поможет Хавьеру, но на этот раз будет осмотрительнее.

      Хавьер наблюдал за своей женой, стоящей во внутреннем дворике, из любимой комнаты, которая была теперь оформлена в ужасающем стиле. Стиснув зубы, он собрался с духом и встал, желая принять обезболивающее, а не ужинать.

      Он приготовился к тому, что Эмили состряпает его самое ненавистное блюдо – тушеную солонину. От одной мысли об этом у него скрутило живот. Но аромат, доносившийся из открытых дверей, был аппетитно знакомым, и он с радостью пошел к столу.

      – Ты в порядке? – спросил Хавьер.

      Эмили повернулась к нему с печальной улыбкой на губах, которая прежде соблазняла его:

      – Я собиралась спросить тебя о том же.

      Он кивнул:

      – Морсилья, салат, перцы Падрон, жареные баклажаны, манчего… Эмили, это настоящий пир!

      Усевшись за стол, муж не знал, с чего начать. Словно почувствовав абсолютную силу его голода, жена покачала головой и слегка улыбнулась.

      – Приятного аппетита, – сказала она.

      Еда была восхитительной. Цитрусовый салат с лимоном, паста из айвы с полутвердым сыром и морской солью и мясистые баклажаны.

      – Я думаю, ты приготовила мои любимые блюда, – сказал он.

      – Да, – ответила его жена, словно это было очевидно.

      Хавьер посмотрел на Эмили. Откинувшись на спинку стула, она держала бокал белого вина в руке, и было в ее глазах то, чего, возможно, он никогда больше не увидит, и от этого разволновался, – ему это не понравилось. Но она, должно быть, неверно поняла его замешательство.

      – Так поступают, когда кому-то нездоровится.

      – Как именно? – поинтересовался он, окончательно сбитый с толку.

      Она нахмурилась:

      – Готовят человеку любимую еду.

      У Хавьера пересохло во рту. Он кивнул и, подняв глаза, увидел, что она смотрит на него. Он улыбнулся, взял вилкой кусочек баклажана и отправил его в рот.

      Нет. Его мать никогда так не делала, когда он был нездоров. Она либо не замечала признаки его болезни, либо топила сына в щедрой и подавляющей заботе, чтобы привлечь внимание к себе, а не к Хавьеру. Он невольно позавидовал тем, кто живет в нормальной обстановке.

      – Что готовила тебе твоя мать? – спросил он.

      Эмили выдержала его взгляд:

      – Солонину из говядины.

      Он чуть не подавился едой, потом увидел, как весело сверкнули глаза его жены. Он сглотнул и, скорее по привычке, чем из любопытства, спросил:

      – Как она?

      Он переменил тему разговора, чтобы отвлечь ее. Она почувствовала, как ему стало не по себе после ее замечания