Чемпион. Том 2. Валерий Гуров

уже, сам справлюсь.

      Летеха, провёл обоих задержанных в отделение.

      – Заходим, чего встали.

      Входная дверь оказалась не менее скрипучей, чем ворота. Удивительно, что никому из ментов не пришло в голову смазать петли.

      Внутри ментовка выглядела ничуть не лучше, чем снаружи. Оказавшись у будки дежурного (пока лейтенант базарил о чем то с ним и заполнял документы), Саня огляделся. Облупленная краска на стенах, пол с порванным линолеумом, как будто здесь прошёл комбайн, а пол был полем с пшеницей. Побитые стёкла на окнах, подлатанные малость отсыревшей фанеркой. Зато вон бюст Ленина висит, напидоренный до блеска. Коммунисты, блин, через год здесь уже будут висеть портрета других героев.

      А дедушка Ленин наверное в гробу переворачивается от новой реальности, постигшей его некогда великую страну. Ну так то бывают в жизни огорчения.

      – Слышь, толстый, пойдёшь в обезьянник посидишь, – заявил лейтенант, закончив с дежурным. – А ты пацан здесь подожди, тебе же нет шестнадцати?

      Мент обернулся к дежурному.

      – Слышь, Борь, ты найди телефончик его родителей, да свяжись. Поставь в известность.

      –Как у него фамилия? У тебя протокола задержания нет.

      – Забыл… – пэпс летеха обернулся к Малому. – Зовут как, бандит?

      Пацанёнок ничего не ответил на вопрос мента, но поежился. Слово пацана держит. Похоже Сёма все ещё воспринимал происходящее как увлекательный трип или тупо очередную приколюху.

      И похоже, что куда как больше посыкивал батю, чем ментов.

      – Ладно, идём, посидишь подумаешь над своим поведением, а потом и поговорим.

      По итогу Сему повели в один из кабинетов, сейчас пустующих. Сняли наручники, каким-то хреном предложили чай, как будто Малой в отделение в гости пришёл, а его не привезли в бобике пэпсы.

      Ну ну.

      Сане же устроили шмон, а только потом, когда ничего не нашли, проводили в обезьянник – небольшую клетку, где из удобств была одна единственная лавочка. И та занятая двумя утырками по типу дяди Витали, но в два раза моложе.

      – Повернись, браслеты сниму, – велел мент.

      Саня не ослушался, повернулся. Оттопырил руки, дабы лейтенанту пришлось проще наручники отпирать.

      Пэпс ловко снял наручники. Очень вовремя, запястья натерли настолько, что ну его на.

      – Мне бы поссать сходить? – спросил у мента Пельмень. – Клапан давит, товарищ милиционер.

      – Терпи, – фыркнул мент. – Терпение и труд все перетрут.

      – Как скажете.

      Понятно, товарищ милиционер в нехорошем настроении пребывает. Говорить летехе о том, что терпеть он не станет и при надобности насыт в углу, Пельмень не стал. Но для себя тверди решил – именно так он и сделает, если совсем не в терпёж сделается.

      Мент отпер клетку, протолкнул внутрь Саню. И точас захлопнул дверь, оставив Пельменя внутри с двумя говнарями на лавочке. Помимо оных в кутузке находился какой-то старикан под семьдесят (не пойми за какие успехи а обезьяннике оказавшийся) без майки, в одних брюках.

      И рядом с ним – баба лет пятидесяти,