Внимательно наблюдая за Краской, которая начала ворочаться на своём месте, мне казалось, что наша проблема кроется на самой своей поверхности. Я смотрел на свою напарницу до того момента, пока моя голова сама не развернулась, чтобы посмотреть на лобовое стекло. Там, на долю секунды, мелькнуло что-то такое, что темнее самой тьмы. Потерев глаза и вновь посмотрев наверх, я там ничего не обнаружил, если не считать небольших отпечатков ног.
Кровь застыла у меня в жилах. Дыхание Краски потихоньку начало приходить в норму, в то время как моё сердце билось так, будто бы в компрессор насыпали песка и тот готовился к тому, чтобы взорваться, разлетевшись на множество кусков. Я ещё раз протер глаза и посмотрел туда, где только что видел отпечатки детских ног, но там уже ничего не было. Ни малейшего намёка на то, что я видел.
«Надо валить отсюда, – подумал я. – Да! Это может быть игра моего заскучавшего в полумраке разума, но то, что я только что увидел в более-менее сознательном состоянии, имеет две внятные трактовки: либо это просто забава моего мозга, либо я действительно погнал гусей, а это огромная опасность для остальных членов экипажа».
– Погоди, – пробормотал я себе под нос, садясь в кресло первого пилота, – нас опять всех колбасило и опять каждого по-своему. Но почему какие-то образы вижу только я? Или успеваю увидеть только я?! Спасибо годам изучения нашего мира! – усмехнулся я сам себе.
В действительности за годы сбора мусора моя нервная система окрепла до состояния, близкого к профессиональному игроку в покер, а самообладание практически стало вторым именем. Это давало мне уникальные практические навыки, которые приравнивались к суперспособностям в нашем замечательном мире.
– Но не могло же мне в очередной раз показаться? – продолжал я разговаривать сам с собой, и это скорее был риторический вопрос, нежели моё желание найти конкретный ответ. К этому моменту мой пульс пришёл в норму, и я решил понаблюдать за обстановкой вокруг, ожидая, что же может произойти дальше. Так же я чувствовал ответственность за Краску и понимал, что я – единственный, кто может её защитить. Хотя, если быть откровенным, то я был единственным, кто за неё беспокоился и делал хоть что-то для её безопасности.
Краска понемногу успокаивалась, её учащённое дыхание проходило, и кошмарный сон, видимо, перестал её преследовать, поскольку теперь она мирно посапывала в кресле второго пилота.
Произошедшее заставило меня задуматься на тему правдоподобности существования неких живых организмов. От этих мыслей я ощутил нечто подобное тому, как если бы прокатился голой спиной по неровному льду: и холодно, и кожа ошмётками сдирается с мяса и с костей.
«Ну не может быть такого, не может быть такого, что во внешнем мире кто-то или что-то есть! – мои