Война Маллиган. Дария Булатова

как ее зовут?

      – Ни слова более…

      – Ну, хорошо. Как пожелаете, госпожа Гюрза. – Он свернул бумажку вместе с табаком, держа ее большим и указательным пальцами, и принялся крутить, добиваясь нужной ему плотности. – Может, все это – настигшая вас расплата? Как считаете?

      – Заткнись, – прошипела она, крепче обхватив себя руками. – Ты – мертв и не можешь читать мне нотации. Так что свали к хренам собачьим.

      Он дурашливо высунул язык, потом вытянул губы трубочкой и завыл, высоко задрав голову.

      Она поморщилась:

      – Да заткнись же ты…

      Папаша резко перестал выть.

      – Да ты сама вежливость. И всегда такой была.

      – А ты всегда был пьяницей и скотиной, тебе повезло, что успел сдохнуть прежде, чем я тебя прикончила.

      Усмехаясь, он покачал головой, отодвинув клеящийся край бумаги, смочил его языком, покрутил между пальцами и вдруг замер. Она с каким-то неприятным чувством заметила, что он смотрит на нее. Его глаза были тусклыми, неживыми… глазами мертвеца.

      Он сказал:

      – Они тут со мной, Гюрза.

      Женщина нахмурилась:

      – Что ты несешь?

      – Хочешь их увидеть? Я ведь могу привести их – твоего мужа и сына, ты только скажи…

      – Может, ты уже заткнешься гребаный вонючий ублюдок?! – заорала она, вскочив так резко, что спугнула стайку птиц, спавших в ветвях деревьев.

      Пламя костра колыхнулось от порыва налетевшего ветра. Кроме нее здесь больше никого не было, ни единой живой души.

      Голова закружилась, в глазах моментально потемнело. Упав на колени, она закрыла руками лицо, начав раскачиваться из стороны в сторону. Он прав. Это – расплата. «Они» приходят, чтобы свести ее с ума. Ей хотелось плакать, но слез не было. Была только боль и злость, да такая, что перед глазами все темнело.

      Она повалилась на бок, положив голову на колючую траву. Закрыла глаза.

      Через некоторое время откуда-то из темноты раздался тихий голос,

      Напевающий, и это не был голос папаши:

      Ты мигай звезда ночная,

      Где ты, кто ты – я не знаю.

      Высоко ты надо мной,

      Как алмаз во тьме ночной…

      Она крепко зажмурилась. Замолчи… прошу тебя замолчи…

      Но голос пел, то удаляясь и затихая, то становясь очень громким, таким, что ей казалось, что его обладатель вот-вот появится из темноты. Но он не появлялся.

      Как бы она не хотела, он оставался там, в темноте. Ее любимый мертвец…

      Сейчас он тоже был там, повторяя одни и те же слова, раз за разом, снова и снова, усыпляя, гипнотизируя ее.

      Женщина закрыла глаза. Глубоко задышала. Ее внутреннее «я» вырвалось из тела и понеслось в джунгли, полетело на голос. Но, как обычно, не смогло найти его.

      Голос был везде, в деревьях, в траве, в камнях и в ветре. Голос был в ней. Шевелил ее губы, заставляя напевать старую детскую песенку, напевать до тех пор, пока она не впала в забытье, провалившись в какую-то вязкую пустоту, и парила там до тех пор, пока