Бомба для дядюшки Джо. Эдуард Филатьев

Николай Алексеевич Вознесенский.

      Тогда же страна узнала ещё одного выдвиженца Сталина, вызванного вождём из Оренбурга и назначенного секретарём ЦК, куратором карательных органов страны Советов. Их возглавлял тогда Генрих Ягода. Его-то и стал контролировать секретарь ЦК Николай Иванович Ежов.

      Со своим стремительно входившим в силу земляком быстро подружился другой оренбуржец, Георгий Маленков, ставший к тому времени заведующим отделом руководящих органов ЦК ВКП(б). Это был очень солидный и очень высокий пост – ведь тысячи партийных функционеров самого разного ранга находились в подчинении 33-летнего Маленкова.

      А у Лаврентия Берии особых успехов в карьере пока не произошло. Он продолжал возглавлять большевиков Грузии, а с февраля 1934 года стал членом партийного ареопага страны Советов – ЦК ВКП(б). Но в 1935-ом произошло ещё более важное событие: вышла небольшая брошюра, которая называлась «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье». В ней говорилось, что партию большевиков создали два человека: Ленин в Петербурге и Сталин в Закавказье. Этот исторический труд был написан грузинскими исследователями. По заказу первого секретаря ЦК Грузии. Однако на титульном листе стояла только одна фамилия – Лаврентий Берия.

      Брошюру девять раз переиздавали, а её автору (ещё до войны!) была присуждена Ленинская премия.

      Зато многие другие известные всей стране деятели чувствовали себя тогда очень неважно. Вальтер Кривицкий в своей книге рассказал о неожиданной встрече, которая произошла у него в коридорах ОГПУ:

      «Осенью 1935 года я увидел на Лубянке одного из самых знаменитых её узников, ближайшего соратника Ленина, первого председателя Коминтерна, который стоял одно время во главе Ленинградского комитета партии и Совета. Когда-то это был дородный мужчина. Теперь по коридору шаркающей походкой шёл измождённый человек с потухшим взглядом. Так последний раз я видел человека, бывшего когда-то Григорием Зиновьевым».

      Такой была в ту пору жизнь в Советском Союзе.

      За его рубежами тоже было очень неспокойно.

      В 1935 году Бенито Муссолини напал на Эфиопию. Лига Наций отреагировала мгновенно, введя против фашистской Италии экономические санкции.

      Но в лаборатории Энрико Ферми на все политические акции, которые потрясали Европу, внимания не обращали. Учёные продолжали исследовать казавшийся более привлекательным микромир. Итальянских физиков и в самом деле ждали удивительные открытия. Так, например, они обнаружили, что, если нейтроны замедлять, пропуская через парафин и воду, то ядерные реакции начинают проходить гораздо эффективнее.

      Это открытие очень заинтересовало научный мир.

      В Ленинградском физтехе тоже встрепенулись. Особенно – Игорь Курчатов. Вот что рассказывал об этом Исай Гуревич:

      «Он не мог остаться в стороне, когда на его глазах, начиная с 1931 года, происходила великая революция в ядерной физике – её второе рождение. Вот одни только даты: гипотеза нейтрино – 31-й год,