Берсерк. Ольга Григорьева

оглянулся воевода. Его красивое лицо скривилось в жестокой усмешке. – Олав не увидит тебя еще долгие годы… Пока я не пожелаю.

      Дверь распахнулась, выпустила его и захлопнулась, словно пасть огромной рыбы. Стараясь понять странности Сигурда, я прошла к печи и опустилась на служившее столом полено. Подставляя теплу влажный бок, оно слегка качнулось. Я дотронулась пальцем до отсыревшего дерева и оглядела прячущиеся в темноте стены. Почему Сигурд выбрал для разговора эту заброшенную халупу? Чья она? Кто жил в этом доме?

      Я вздохнула. Похоже, в отличие от меня, у избы не было хозяев…

      Утром меня разбудили резкие голоса у двери. Еще не разомкнув глаз, я признала своих недавних похитителей – горбоносого и того, который пожалел меня, столь неуклюже свалившуюся с лошади. «Сигурд, – вспомнила я, – вчерашний разговор! Эти воины пришли отвезти меня в Ладогу».

      – Эй, ты готова? – сунулась в дверь рожа горбоносого. Воину воеводы явно не нравилось сопровождать в Ладогу какую-то болотную девчонку, но с приказом не поспоришь.

      – Готова, – откликнулась я и двинулась к выходу. Во дворе в грязной луже переминались два оседланных жеребца – рыжий и гнедой. Горбоносый указал на рыжего:

      – Полезай… – и подтолкнул меня в седло. «Ах да, отныне для него я – свободная», – усмехнулась я. Свободной, да еще и неведомо о чем толковавшей с Сигурдом девке положен особый почет. Не то что рабе жалкого эста, которую запросто можно ткнуть мордой в собственное колено. Теперь все будут относиться ко мне с уважением. Правду будем знать лишь я, Сигурд и тот неизвестный Сигурдов слуга, который будет за мной следить.

      Горбоносый прыгнул в седло, я обхватила его руками, и мы тронулись в путь. Хотя нет, не тронулись – полетели. Да так, что к вечеру были уже в Ладоге. Городище напугало меня. Его каменные стены сумрачно глядели на дорогу широким зевом ворот, тяжелые абламы нависали над убегающей рекой, а доносящийся издали шум моря плыл над головами монотонным, угрюмым гулом.

      «Не будет мне тут удачи», – косясь на темный городище, почуяла я. Не замечая моей тревоги, горбоносый въехал в ворота. Стражи признали знак киевского воеводы и почтительно склонились. Поднимая пыль, скакун горбоносого ворвался в городище. За время пути ни сам горбоносый, ни его добродушный спутник не обмолвились со мной ни словом, но теперь они остановили коней и воззрились на меня, будто ожидали каких-то указаний. Я глупо улыбнулась и заморгала…

      – Ну, где он? – нарушил молчание горбоносый.

      – Кто – «он»?

      – Как кто? – Глаза воина округлились, а брови поползли вверх, делая его похожим на сову. – Дед твой! Сигурд сказал – он будет ждать нас.

      – Д-д-дед?

      – Очумела… – зло крякнул горбоносый, но приятель остановил его: —

      – Погоди… Дай девке очухаться. Сигурд же говорил – она его с малолетства не видела. Вот приглядится и узнает.

      Пригляжусь?! Я чуть не расхохоталась. Да сколько бы я ни глядела на бестолково снующих под ногами горожан, отыскать средь них своего давно умершего деда уж точно не смогла бы. А того,