Двойник поневоле. Дмитрий Аркадьевич Захаров

Запой!

      На улице царило пьянящее жаркое лето. Трепетала листва деревьев под порывами ветра, в подсыхающих лужах тонула синева июньского неба. Сергей зашел в магазин, возле кассы терпеливо дожидался очереди мальчик. Он обернулся, дружелюбно улыбаясь. Синдром Дауна, определил Авдеев. Круглое лицо, косящие глаза. Парнишка был одет в чистую курточку кремового цвета.

      – Здравствуйте! – Мальчик радостно улыбнулся, обнажилась розовая десна и неправильной формы маленькие зубы.

      – Привет!

      – Меня зовут Митя!

      – Я – Сергей… – Авдеев осторожно пожал протянутую для приветствия руку.

      – Следующий! – крикнул продавец, хмурый мужчина восточной внешности.

      Мальчик высыпал пригоршню мелочи.

      – Дайте мне, пожалуйста, вон ту шоколадку!

      Продавец сгреб мелочь, пересчитал.

      – Не хватает…

      – Что? – Мальчик улыбался.

      – Денег не хватает! – раздраженно повторил продавец. – Нужно еще пятьдесят рублей!

      – Я заплачу! – вмешался Сергей. Он протянул купюру.

      Продавец швырнул на прилавок шоколадку.

      – Вам что?

      Сергей давно подметил, слабые мужчины избегают встречаться с ним взглядом. Так люди подсознательно игнорируют симптомы тяжелой болезни, считая проявление недуга чем-то несущественным. Признание собственной слабости требует не меньшего мужества, чем ее преодоление.

      – Пиво. Две банки. «Очаково».

      Авдеев подмигнул мальчику.

      – Такие, брат, дела! – вздохнул он.

      Пивные банки были теплыми на ощупь. Почему вы пьете? Жидкая, – вот и пью! А если бы водка была твердой? Я бы ее грыз, родимую!

      Он вышел на улицу, окунувшись в жизнерадостную ауру солнечного погожего дня. Нигде так не ценят хорошую погоду, как в Питере! Сергей сел на скамейку, потянул жестяное колечко, выступила белая пена. Он поднес банку к губам, стараясь удержать приступ лихорадочной дрожи в руках. Кислая жидкость оросила воспаленное горло; первую банку он закинул в себя не отрываясь. Живот вздулся, как барабан, – последний раз он ел вчера днем – заставил себя проглотить шаурму, купленную в ларьке возле метро. Сергей достал из мятой пачки сигарету, извлек из кармана джинсов старенькую зажигалку. На соседней скамейке сидела бледная девушка. Она сложила руки на животе, часто шмыгала носом; красные глаза указывали на то, что она недавно плакала. Девушка была одета в синие джинсы, белую футболку и летнюю курточку, в одежде угадывался налет небрежности, словно она одевалась наспех. Светлые, с рыжеватым отливом волосы были зачесаны назад и схвачены в пучок на затылке простой резинкой. Минимум косметики на лице, в простоватой внешности было что-то притягательное, какой-то внутренний свет, озаряющий ее изнутри.

      – Тебе плохо? – справа от него послышался голос.

      Сергей обернулся. Рядом сидел мальчик Митя. Он коверкал слова, но речь была понятна.

      – Да, братишка, мне плохо! – неожиданно сказал Авдеев. Никому другому, кроме