Мираж. Жажда. Таня Лаева

свои длинные перья. – Ну какой же ты страшный! – ухмыльнулся я, рассматривая тонкую шею, которую свернул бы за мгновение ока. И сейчас мы уже оба следили за мишенью. Я прицелился, а птица противно заулюлюкала, будто отговаривая.

      – Да заткнись ты! – мой палец скользнул на спусковой крючок и тут же замер, ибо мужчина встал на колени и, распахнув льняное платье прижался щекой к округлившемуся животу.

      Не могу… – убрав оружие за спину, я спрыгнул вниз.

      ****************************************************

      Полупрозрачная ткань невесомой органзы играла на легком ветру по стеклу открытой балконной двери, за которой в роскошной спальне на высокой постели восседала Алоли в шелковой ночной сорочке цвета прибрежной волны, держащейся лишь на тонких бретелях и открывающей вид на ее немыслимо привлекательную грудь.

      – Уходи, – шипит девушка, но я чувствую, как она желает моей близости прямо сейчас.

      Подхожу ближе и с наслаждением вбираю в себя ее смолистый, мускусный запах. И он находит отклик в моей душе, где-то глубоко заставляя меня что-то вспомнить, но я пока не могу разобрать этот образ. Меня тянет к ней просто непреодолимо, мое сердце рвется сквозь ребра, перетираясь между ними и отзываясь неприятной болью.

      Еще шаг к ней, и красавица начинает дышать чаще. Делаю максимальное усилие над собой и строго произношу, стараясь не рассматривать ее идеальное тело.

      – Мы должны вернуть тебя на место. Собирайся.

      – Я никуда не пойду с тобой, – забеспокоилась Алоли.

      – Еще как пойдешь, – раздалось из дверного проема от входящего внутрь Тумана, снимающего с пояса ядовитую скляночку.

      Глава 7. Мекена

      Серпен. Накануне вечера.

      – Ну что ты, мой ангел, зачем же ты так злишься? – пытался успокоить меня отец, обнимая мои плечи усыпанными огромными перстнями пальцами.

      – Я не выйду замуж за эту принцессу! – меня колотило от лютой ненависти и горчайшей обиды, и у меня были на то причины.

      Мало того, что я должна стать женой недо-мужчины, который следил за своей внешностью больше самой модной воображалы и не держал в своей жизни ничего тяжелее своего… впрочем, вообще ничего тяжелого, так еще я очнулась в теле своей сестры, этой фригидной святоши.

      – Я не мог поступить иначе, родная. Твое тело сильно изуродовано, искалечено, оно непригодно для переселения, – бормотал старик оправдания, которые меня вообще никак не успокаивали.

      – Но где тогда душа моей сестры? – вырвалась я из его хватки, задавая насущный вопрос, думая лишь о том, как мне хочется вновь оказаться под горячим соленым телом одного безбашенного убийцы.

      Но, черт возьми, он будет ласкать ЕЕ… будет думать о ней, не обо мне! СНОВА! – ревность, зависть, гордыня затуманивали рассудок. Моя память вернулась, и я вспомнила, почему мы с Алоли погибли, кто это произошло и почему.

      А значит, если ее душа вернется, она ничего не вспомнит о себе, и о нас, – хотя бы этот факт порадовал меня. Пока отец читал браваду