Аэлита (фантастическая поэма по роману А.Толстого). Леонид Ильич Михелев

Сильный и весёлый.

      Как гром, в пустой квартире низкий голос:

      «Помыться слей-ка мне! Ну, всё – летим!

      И завтра будем мы уже в пути»!

      Он вымыл руки и лицо, и шею.

      И, вытираясь, глянул на жену:

      «Да, не волнуйся! Выжить я сумею

      К тебе я обязательно вернусь!

      Семь долгих лет меня ни штык, ни пуля

      не истребили, в землю не свернули!

      Не сделана отметка. Час далёк,

      когда задуют жизни огонёк!

      А помирать – и так, не отвертеться!

      Заденет муха лапой – брык и нет!

      Пока живём, мы все должны вертеться.

      Глядишь, оставишь в этой жизни след»!

      Он сел за стол и стал лупить картошку.

      Солил и ел. Сказал: «Мне на дорожку

      две смены к утру приготовь белья.

      И не забыть бы бритву для бритья.

      Ты плакала? Глаза на мокром месте»?

      «Алёша! Ты воротишься ко мне»?

      «Сказал – вернусь, так значит, будем вместе!

      Отставить беспокойство при луне»!

      «Ты едешь далеко? Когда обратно»?

      В ответ присвистнул Гусев троекратно:

      «За облака. Навроде бабы той!

      Я в гости к ней отправлюсь на постой»!

      Напившись чаю, Гусев стал ложиться.

      Посуду Маша тихо прибрала.

      Не стала на любимого сердиться.

      Уж он такой, каким его взяла…

      И, скинув платье, подошла к постели

      С ним рядом прилегла, коснувшись еле.

      А Гусев спал. Белел давнишний шрам.

      Катились слёзы по её щекам.

      Так дорог был он ей. Так тосковала

      она по сердцу буйному его.

      «Куда его несёт? Она не знала.

      Всё ищет. Не находит ничего»…

      Поднявшись рано, собрала в дорогу.

      Проснулся Гусев. Пошутил немного.

      Погладил Машу и поцеловал.

      Большую пачку денег ей он дал.

      Напился чаю и мешок на плечи.

      Обнял в дверях и вновь поцеловал.

      Не тратил утром время он на речи.

      Куда летит ей так и не сказал…

      Глава пятая

      Отлёт

      У мастерской, на пустыре обширном

      стал собираться с полудня народ.

      Шёл с набережной в настроенье мирном,

      бежал с Петровки всякий пёстрый сброд.

      Сбивались в кучки, в облака глядели.

      о разных слухах меж собой галдели:

      «Что собрались? Убили здесь кого»?

      «Не знаем про убийство ничего».

      «Сейчас на Марс отправятся прилюдно»!

      «Вот дожили! Затея в «самый раз»!

      «Кто полетит»? «Там двое из подсудных.

      Закинут их для опыта на Марс»!

      «Да будет врать! Кончайте, в самом деле»!

      «Они опять людей не пожалели»!

      «И, кто это «они», откройте нам»!?

      «Вам, гражданин, заехать по зубам»?

      «Конечно издевательство, скажу я»!

      «Народ- дурак! О, Боже! Вот беда»!

      «Вы, что несёте! Мы вас арестуем!

      Вас самого отправить бы туда»!

      «Товарищи, оставьте разговоры!

      Здесь неуместны домыслы и