Аэлита (фантастическая поэма по роману А.Толстого). Леонид Ильич Михелев

моря ярости утробной

      он не встречал нигде в былые дни.

      «Вы что?– промолвил Гусев.– И тотчас

      увидел в листьях пару жутких глаз.

      Не долго думал: маузер и выстрел.

      Успел заметить – убегает быстро

      паук на бурых лапах, полосатый,

      огромный, жирный. Выстрелил опять.

      Застряла пуля в чудище мохнатом.

      Под землю удалось ему сбежать…

      Глава девятая

      Заброшенный дом

      Лось с Гусевым от берега шагали

      к деревьям вдалеке, вздымая пыль.

      Иссохшие каналы миновали,

      засыпанных прудов степную быль.

      В каналах кое-где под солнцем жарким

      виднелись лодок остовы и барок.

      А на равнине мёртвой целый ряд

      блестящих дисков размещён подряд.

      Их пятна тянутся к горам далёким,

      к развалинам за рощей, меж холмов.

      Вошли в лесок корявый, невысокий.

      В нём сетка, меж деревьев у краёв.

      Нагнулся Гусев, кочку пхнул ногою.

      вспугнуть надеясь, что ни есть живое.

      Но человечий череп по траве

      скатился в яму с дыркой в голове.

      В конце леска – развалины, разруха.

      Как взрывом развороченный фасад.

      Там две стены упали друг на друга,

      там балки искорежены торчат.

      «О, да, Мстислав Сергеевич, я вижу

      тут было дело! Как я ненавижу

      проклятую войну и там и здесь.

      Везде одно: разруха, смерть и месть»!

      Большой паук на мусорную кучу

      залез, застыл и снова побежал.

      Не пропускает Гусев этот случай:

      нажал курок и гада – наповал.

      Второй паук из дома выбегает.

      Бежит к деревьям, в сетку попадает.

      Он бьётся в ней, плохи его дела.

      Недаром эта сетка здесь была!

      Прошли лесок, преодолели сетку

      и до построек добрались с трудом.

      Там в глубине (такой увидишь редко)

      стоял большой, на диво мрачный дом.

      Сужались кверху аспидные стены.

      Карниз массивный выступил надменно –

      блестящий, наглый чёрно-кровяной,

      он главный вход унизил под собой.

      А в стенах дома длинные, как щели,

      глубокие отверстия окон.

      В них свет дневной проходит еле-еле.

      Быть может, там, внутри, не нужен он?

      Чешуйчатые, толстые колонны

      над входом держат крепко, чуть наклонно,

      из бронзы барельеф: там некто спит

      Снаружи видный глаз его закрыт.

      Три плоские, во весь фасад, ступени

      вели к массивным створчатым дверям.

      Меж плит висят засохшие растенья.

      «Так, что же здесь? Гробница, или храм?–

      подумал Лось. А Гусев прямо к двери.

      Толкнул плечом, открыть её намерен.

      Ещё налёг, со скрипом отворил

      и осторожно в вестибюль ступил.

      Потом они в огромном круглом зале,

      где пыльный свет сливался с потолка,

      рассматривать предметы, стены стали.

      Везде