Темный дом. Максим Хорсун

Дай только малейшую возможность! Малейшую слабину!

      – Понятно, шеф! – Большой и Хыча энергично затрясли бритыми головами.

      Запиликал телефон – это звонил сенатору Филя. Шимченко сбросил вызов. В подвале ждал тот, кого уже можно было вычеркнуть из списка живых: человек, который дышал, моргал и потел, еще не осознавая, что он уже мертв. Филю было опасно оставлять наедине с пленником: он мог не удержаться и начать допрос без сенатора. А у Шимченко тоже чесались кулаки.

      – Закрыть здесь все, опечатать. – Сенатор еще раз, поджав губы, заглянул в Паркетный зал. – Опросить весь персонал, выяснить, кто чего знает.

      Большой и Хыча вытянулись по струнке.

      Он повернулся к Ангелине:

      – Ужин через час. Подать в мой кабинет.

      – Слушаюсь и повинуюсь, – отозвалась Ангелина упавшим голосом.

      Шимченко повернулся к Виталику:

      – А ты… надежда и опора… уже сделал уроки?

      Виталик замотал головой.

      – Вперед, – улыбка Шимченко была ледяной. – Приду проверить.

      Мальчишка, тяжело пыхтя, потопал наверх. Он несколько раз оглянулся, будто собирался что-то сказать еще, но каждый раз раздумывал.

      – Вот это он всех грузит… – пробормотал Хыча Большому, с опаской поглядывая на сенатора.

      В подвале Шимченко было много укромных закутков, куда без разрешения хозяина персонал входить не имел права.

      «Тайная комната» находилась под кухней, однако наверху никто не услышал ни постороннего звука. Внизу же было шумно.

      – Все скажу! Все-все-все! – вопил прикованный к списанному стоматологическому креслу без подголовника киллер-неудачник. Кресло стояло в центре квадратного куска старого, пузыристого линолеума: его Филя постелил заранее, чтоб не испачкать пол. За спинкой кресла поблескивала панель из пуленепробиваемого стекла. За нею, в неосвещенной части помещения, находился самый современный сейф. Хранились в высокотехнологичном шкафу не золото и не брильянты, а всякая полезная мелочовка, при помощи которой можно было одних людей возвысить до небес, а других – навсегда втоптать грязь. Документы, фотоснимки, прочее барахло. Имелось в этом сейфе и то, что могло погубить сенатора, попадись оно не в те руки. Так уж получалось, что этот компромат был обоюдоострым, обращаться с ним нужно было как с оружием: бережно, дабы не допустить самострела.

      Шимченко сидел на скромном табурете, уперев заросший седой щетиной подбородок в сплетенные пальцы. Льдистый взгляд был направлен точно в переносицу киллера.

      Филя неспешно прохаживался вокруг кресла, словно художник – возле мольберта, любуясь под всеми возможными углами творением своих рук. Вместо кисти у помощника сенатора были пассатижи, с инструмента на линолеум капала кровь.

      – С трудом верится, – проговорил Филя, и пленник, выпучив глаза, со страхом уставился на него. – Такая маленькая-премаленькая штуковина, как ноготь, а столько боли.

      – Я не хотел! Бес попутал! – метался в кресле пленник. – Мне доза