Ладога. Ольга Григорьева

она так хрупка да нежна быть может, лишь у нее глаза моей болью светятся и все мои страхи прочь гонят…

      – Как приятно, – зашептала она, – разговаривать с кем-то из вашего мира. Почти все разучились разговаривать.

      Сломанным бутоном склонилось к тонкой шее бледное лицо, заструились по воде волосы, с лунным светом схожие.

      – Теперь девушки только поют. Поют… Мерещился мне стан тонкий в озерном мерцании, слышался голос тихий в водяном плеске…

      – Кто ты?

      Зачем спрашивал я у звезды имя? Зачем у мечты его выпытывал? Неужто мало было глядеть на нее, видеть руки белые, к округлой груди прижатые, глаза печальные, губы нежные? Приоткрылись они удивленно, но я уж сам опомнился, перебил, испугавшись, что ускользнет видение волшебное:

      – Нет! Не говори! Не надо!

      Улыбка тронула ее губы, заплескалась в чистой озерной синеве.

      – Теперь мне будет с кем разговаривать. Ты ведь пойдешь со мной, правда? Ты не оставишь меня?

      – Я не могу…

      – Как жаль… – По щеке ее то ли слеза скатилась, то ли капля воды озерной. А может, рыба серебристая в лунном свете по воде хвостом легким плеснула?

      Видел ли я мечты свои в ворожбе ночной, иль наяву стояла у берега, осокой заросшего, красавица Берегиня?

      – Чего тебе жаль, дитя?

      Разве о том хотел спрашивать ее? Да и хотел ли спрашивать? У грезы не спрашивают – наслаждаются мигом каждым, который она подарить соблаговолит…

      – Дитя?! – Рассыпались по воде крупинки смеха, подернули гладь озерную мелкой рябью, но через мгновение успокоилась вода, вновь загрустила-запечалилась, тоску мира всего на себя приняв. – Ты любишь меня, не правда ли?

      Люблю?! Нет, не любил я ее – жил ею, дышал ее. Как любить ту, что сам создал, ту, с кем во сне даже не расставался, ту, что с рождения самого внутри меня незримо жила и вдруг вырвалась на свободу, облеклась в кокон света лунного, заговорила плеском волн озерных?

      – Нет! – воскликнул пылко. – Не люблю… То есть…

      И осекся, понимая, что сказал не то совсем и не так…

      Она опять улыбнулась – заплясали по лунной дорожке золотые искры, засияли, празднуя радость нежданную.

      – Ты не похож на других. Ты прекрасен. Я вижу внутри тебя свет. Ты далек от земли, как и я…

      – А что ты видишь в других?

      Дрогнуло озеро, затянулось тьмой непроглядной, застонало, дрожа под ветром.

      – Кровь… Скоро будет много крови… Ратмир голоден и болен, а Уцелевшая любит его. Нет, я не хочу смотреть на них! Я хочу говорить с тобой. Ах, если бы ты остался со мной в тишине, покое и красоте! Сколько чудес я могла бы тебе показать, сколько дивных историй…

      Воодушевляясь, заскользило серебристое тело по воде, засияло в плавном, невыразимо легком танце. Запела моя душа, неслышной музыке вторя, потянулись вперед руки, тело поплыло над землей, все ближе и ближе к сияющему счастью…

      Хрустнуло что-то за моей спиной, сбросило с высот неземных.

      Ветка? Откуда здесь ветка?! Я оглянулся, ничего не