Погребенный великан. Кадзуо Исигуро

въевшейся кровью и что к запаху плюща и мокрой лепнины примешивался еще один, слабый, но устойчивый, – запах бойни.

      Приставив нож к горлу кролика, старуха снова замерла. Аксель увидел, что ее запавшие глаза безотрывно смотрят на высокого человека у дальнего конца стены, словно она ждала от него сигнала. Но тот по-прежнему хранил неподвижность, почти касаясь лбом стены. Он либо не замечал старухи, либо решил не обращать на нее внимания.

      – Добрая госпожа, – произнес Аксель, – убейте кролика, если вам так угодно. Но просто сверните ему шею. Или возьмите камень и ударьте как следует.

      – Будь у меня на то силы, сэр, но я слишком слаба. У меня только острый нож, и ничего больше.

      – Тогда буду рад вам помочь. Нож не понадобится. – Аксель встал и протянул руку, но старуха не сделала ни одного движения, чтобы отдать кролика. Она сидела все в той же позе, приставив нож к горлу зверька и не сводя глаз с человека в другом конце комнаты.

      Наконец высокий человек повернулся к ним лицом.

      – Друзья, – произнес он, – ваше появление меня удивило, но теперь я ему рад. Ибо я вижу, что вы добрые люди, и умоляю вас, пока вы пережидаете здесь грозу, выслушать рассказ о моей беде. Я – простой лодочник, который возит путников через бурные воды. Со своей работой я свыкся, хотя труд это тяжелый, и, когда у переправы собирается много народу, мне редко удается поспать, и каждый взмах весла отдается болью в руках. Я работаю и в дождь, и в ветер, и под палящим солнцем. Но мне не дает унывать мысль об отдыхе. Потому что нас, лодочников, несколько, и каждый по очереди имеет право на отдых, пусть для этого и нужно отработать несколько долгих недель. У каждого из нас есть особое место, где мы проводим свободные дни, и мое, друзья, находится здесь. В этом доме я провел беззаботное детство. Он уже не тот, что прежде, но для меня он полон драгоценных воспоминаний, и я прихожу сюда, желая только спокойно ими насладиться. А теперь слушайте. Всякий раз, когда я здесь появляюсь, где-то через час после моего прихода в арку входит эта старуха. Усаживается поудобнее и принимается гнобить меня, час за часом, день и ночь подряд. Ее упреки жестоки и несправедливы. Самые жуткие проклятия она приберегает на ночь. Не дает мне ни отдыху, ни сроку. Иногда, как видите, она приносит с собой кролика или другую мелкую тварь, чтобы зарезать ее здесь и осквернить кровью священное для меня место. Я, как мог, пытался убедить ее оставить меня в покое, но если Господь и наделил ее жалостью, то она научилась не обращать на нее внимания. Она не уходит и не прекращает своих злобных упреков. На этот раз только ваше внезапное появление помешало ей продолжить меня гнобить. Уже очень скоро придет время собираться в обратный путь, а потом меня ждут недели тяжкого труда на море. Друзья, умоляю вас сделать все, что в ваших силах, чтобы она ушла. Убедите ее, что такое поведение нечестиво. Может, у вас получится на нее повлиять, ведь вы люди пришлые, и она вас не знает.

      Когда лодочник выговорился, повисло молчание. Позже Акселю вспоминалось, что тогда у него возникло