Игра в …. Эльчин Гусейнбейли (Гарачуха)

обнимающим одного из своих “пациентов" – ягненка, а под фотографией была напечатана статья “Друг животных”. – Это я бессердечный? – орал я, тыча им в глаза журналом.

      Я неистовствовал, но вдруг, взглянув на свое улыбающееся фото, успокоился. До чего же я выглядел счастливым. И ягненок улыбался, и даже чем-то был похож на меня. Женщина, увидев мою фотографию, тут же растаяла. И так, и здесь, в российской глубинке, мне удалось доказать, что я не бессердечен. Она стала уговаривать меня не нервничать, оправдывалась тяжелым характером своего Вовочки, который, едва увидит возле нее мужчину, тут же спешит его… ну, это самое.

      – Что значит “это самое”, удивился я? Все имеет свое название, и должно быть названо.

      Но я – врач, и верный клятве Гиппократа, тут же взял себя в руки, тем более, что вспомнил женщину на перроне, уговаривавшую меня не нервничать по пустякам. Кажется, в нашем техникуме в клятве Гиппократа был этот самый пункт насчет нервов. Потому что, стоило мне начать нервничать, как преподаватели тут напоминали мне о клятве Гиппократа. Но даже если это было не так, в настоящий момент о Гиппократе необходимо было вспомнить. Я же собирался подвести итог этим размышлениям, как мое внимание снова привлек звонкий голос женщины. Он зазвучал у самых моих ушей и был на этот раз мягким и нежным. Она говорила о том, что мероприятие, на которое я еду будет проходить недалеко от ее дома. Она приглашала меня к себе, обещала отстирать рубашку. Говорила что дома нет никого, кроме ее матери и Вовки.

      – А ваш муж?

      – У меня нет мужа, – ответила она.

      – Как это? А кто отец мальчика?

      – У него нет отца… Она произнесла это так гордо, будто иметь мужа было чем-то постыдным и неприличным.

      – То есть как это – нет. Не с неба же он свалился, – удивленно спросил я, тыча мальчика в бок.

      – Не с неба свалился, а на земле нашелся. Мы нашли его на дороге.

      Потом Вера (так звали мою попутчицу) сказала, что была бы рада, если я бы я принял ее приглашение. Что, мол, я не пожалею. Но, увы, я пожалел. То есть поначалу, до того момента, как я начал жалеть, все шло хорошо.

      Мы пришли к Вере домой. Но перед этим Вера потянула за стоп-кран и стала уговаривать меня спрыгнуть на землю. Отсюда, мол, до поселка короче. Но я, естественно, отказался, не желая рисковать по пустякам. Вера с Вовкой спрыгнули. Поезд тронулся, и тут я увидел, что Вовка размахивает папкой, в которой хранились все мои газеты, журналы, документы, то есть все, что составляло смысл моей жизни, мою визитную карточку, если хотите. Видно, мальчишка успел стянуть ее еще в вагоне, пока я бился в истерике. Я тут же бросился к двери, рванул ее и с портфелем под мышкой выпрыгнул из вагона.

      До самого дома мы с Верой ругались, но тут снова мне на помощь пришла клятва Гиппократа, и я вынужден был в “чужом монастыре" взять себя в руки.

      Вопреки ожиданиям, у Веры меня встретили хорошо. Собственно, если говорить о встрече, то мать Веры с кошкой в руках ожидала дочь у крыльца.

      Мать