Игра в …. Эльчин Гусейнбейли (Гарачуха)

не помню, чтобы они часами посиживали в уборной. Ну, разве что бабушка могла посочувствовать нашей бедняжке буйволице. Она тоже бывало, жаловалась на запоры. Вот тогда-то я назло домашним решил стать не человечьим врачом, а ветеринаром. Поступил в техникум у нас в райцентре, проучился там два года, получил, как говорила бабушка, царский диплом, опровергнув тем самым мнение будто у меня каменное сердце.

      Чтобы между нами не было никаких недомолвок, я должен разъяснить эту историю насчет каменного сердца. Надо вам сказать, что в детстве я слыл искусным охотником на соседских кур, которым умел ловко перебить ногу. Разумеется, все наши соседи и близкие находили мое поведение крайне антигуманным. На самом же деле я лишь претворял в жизнь мечты бабушки.

      Потому что бабушка, завидя в нашем огороде соседскую курицу, швыряла в нее камнями, целясь именно в ногу. Но ни разу бабушке не удавалось поразить цель. А ваш покорный слуга отличался поразительной меткостью, но вместо призов ему доставалась только брань от домашних и соседей. Все это, конечно, теперь уже далеко позади, и мне удавалось не раз доказывать, что мнение обо мне, как человеке жестокосердом весьма ошибочно. А теперь перейдем к мелодраматической части моего рассказа.

      Сначала все шло хорошо. Купил билет, сел в самолет, долетел. Пропущу всякие несущественные мелочи, скажу только, что в клубе ветеринаров мне дали двухметровый чертеж – как проехать в поселок, где будет проходить это самое мероприятие. Через полчаса я уже стоял на перроне, откуда отходят пригородные электрички, и ждал поезда, одновременно выясняя – ходят ли вообще поезда до поселка Рог (наши северные соседи почему-то именно так назвали поселок, где намечалось это ветеринарное мероприятие. Но никто не мог дать мне вразумительного ответа. Я не отчаивался и продолжал расспросы, пока меня не отослали к стоящей в некотором отдалении небольшой группе людей. Я подошел к ним и спросил едет ли электричка в этот проклятый поселок. И опять я не получил никакого ответа. И ни то, что не ответили, даже не обратили на меня внимания. Даже повернулись ко мне спиной. Я совершенно отчетливо понял, что люди, ожидание поезда с которыми уравняло нас в статусе, игнорируют меня из-за того, что в этой компании блондинов я оказался единственным брюнетом. Тут во мне бурно взыграл инстинкт самолюбия и я выдал по полной программе все, что о них думаю. Сейчас мне неохота пересказывать всю мою тогдашнюю речь, могу только упомянуть весьма удачную, на мой взгляд мысль:

      – Я – врач, и насмотрелся на блондинистых баранов, вроде вас…

      Слово “врач" я произнес с особым пафосом, и собирался уже хлопнуть портфелем оземь, но какая-то пожилая женщина перехватила не столько даже мой портфель, сколько злобу и спокойно сказала:

      – Успокойтесь, молодой человек, Поберегите ваши нервы для старости, а уехать в ту дыру можно именно с этой платформы.

      Я вошел в вагон гордый, как аист. (Неплохое сравнение, да, – гордый, как аист? А еще кое-кто говорит, что в моих рассказах мало образности.)

      – Здесь свободно? –