Схимник. Дмитрий Ульянов

      Ты вникни в суть словес нелживых

      И пусть Господь хранит тебя!

      В ту ночь гроза шумела страшно.

      Мой путь отрезан был назад.

      Деревья гнула мощь в три ветра,

      Сходил огонь с небес, как в ад.

      Среди могил, объятый дрожью,

      Насквозь промокший и в грязи,

      Я полз, как червь по бездорожью,

      Взывая к Господу: Спаси!..

      Вдруг, впереди увидел склеп я,

      Хотя мне страх внушал пройти,

      Мой разум эхом вдохновенным,

      Кричал иное: брат, – зайди!

      Найдешь в пристанище для мёртвых,

      Ты хоть какой-то, но уют;

      И дав покой ногам истёртым,

      Своим и мыслям дашь приют.

      Час третий был, как помню ныне,

      Когда вступив под пыльный свод,

      Свеченье тихое в могиле,

      Увидел я чистейших вод.

      Родник сей бился прям из камня,

      Я чуть дыша прошёл, притих…

      Стояло в центре изваянье,

      В руках держа Священный Лик.

      Невольным трепетом объятый

      И с головы убор свой сняв,

      Я на коленях стал молиться,

      К ногам статуи той припав:

      Я жизнь прожил свою вне Бога.

      Хоть не снимал нательный крест,

      Во власти тьмы, греха, порока,

      Искал в миру я лучших мест;

      Я в суете расстратил годы,

      Любил я женщин, деньги, власть…

      Я пленник был шальной свободы,

      И упивался ею всласть.

      Корысть и подлость моё имя!

      Гордыня, ложь, второе – я!

      Печатью чёрною заклята

      Душа постылая моя.

      Не ведал я ни совести, ни чести;

      Я стыд имел лишь там, где недобрал.

      Я бедных грабил и тех, кто в благочестьи

      Жизнь свою, за други своя отдал!

      Шло время, я павши ниц молился;

      Я слёзы лил в грехах себя коря.

      Вдруг предо мною схимонах явился,

      С улыбкой доброю смотрел он на меня…

      Был я пуглив, но я не испугался.

      Лик старца излучал покой и мир;

      Я до земли склонившись, вдруг признался,

      Что в мире скорбном я преступник был.

      Поведал я ему о своей жизни,

      Поведал и о том, о чём молчал:

      Во многом, в чём боясь себе признаться,

      Я старцу, как пред Богом открывал.

      Он тихо слушал, уст не открывая,

      Десницею покрыв мою главу.

      Когда ж я стих, он к небесам взирая,

      Прощение просил за жизнь мою:

      В Твоих руках все судьбы, Святый Боже,

      Творений рук Твоих Ты ведаешь сердца;

      Воззри и ныне, о, Творче мирозданья

      И в человеце сем изгладь печать греха!

      Блажен, кто в чистоте хранит свои одежды.(1)

      Кто с измальства был в скорби до седин.(2)

      Но горе тем, в ком нет любви, надежды,

      Ведь из "семи", в пути уже "один".(3)

      Близится, о, близится час гнева,

      Праведен и страшен Божий Суд.

      Услышь же трубный глас Армагеддона(4)

      И чистых не марай отныне уст.(5)

      Иди, мой сын, храня пути прямыми

      И "всадник белый" пусть тебя хранит.(6)

      Живи в миру отныне, как в могиле,(7)

      Кто в духе рожден, тот не погрешит.(8)

      Я встал с колен (было уже утро).

      И жажду утолив из чистых вод,

      С могилы вышел я, как из китова нутра,(9)

      Окинув чистым взором небосвод.

      Забыв куда, зачем дотоле шёл я,

      Я поклонился четырём ветрам.

      И повернувшись к склепу, слезно умилился:

      "Здесь схимник почиет, отец …ан"!

      ***

      Шли дни, шли месяцы, шли годы…

      Мечом духовным я свой ум хранил.

      В постах и бденьях, как мертвец в могиле,

      В сырой пещере схимником я жил.

      Я слёзы лил, скорбел о прежней жизни,

      Молился за весь мир, покуда мог.

      Страстей прилоги отсекал я прежде,

      Чем мог засунуть бес в ребро свой рог.

      Но вот, по Пасхе, в третию седмицу,

      Нежданно я закончил жизни