Слишком хорошая няня. Ашира Хаан

медленно садится обратно и смотрит на дочь с такой растерянностью, что у меня щемит сердце от того, что этот могучий и властный мужчина бессилен перед упрямством маленькой девочки. Тут он не может никого запугать, убедить, купить, переспорить.

      Она не хочет – и точка.

      Не насильно же впихивать в нее это пюре?

      – Дина, а что ты любишь? – пытаюсь зайти с другой стороны я. – Картошку не любишь? Сосиски тоже?

      Она смотрит на меня исподлобья. Понимаю – вроде бы один раз уже ясно сказала, зачем повторять этим глупым взрослым?

      – А пирожки любишь? С яблоками? И капустой? – предлагаю я.

      Не имею ни малейшего понятия, чем кормят детей ее возраста и теперь судорожно пытаюсь вспомнить, что ели отпрыски моих подруг. Вот от картошки фри они точно никогда не отказывались!

      Дина мотает головой.

      – Мороженое? Пельмени? Макароны с сыром? Бананы?

      Нет, нет, нет и нет.

      Вот и мой первый провал на должности няни. Уморю ребенка голодом.

      – А хочешь… – я задумываюсь, вспоминаю ее взгляд и тут меня осеняет: – Мой рис?

      Подвигаю к ней тарелку с ризотто. К счастью, оно без извращений вроде трюфелей или шафрана. Даже без грибов – просто рис и сыр, но, судя по запаху, очень хорошо приготовленные.

      И вдруг… Дина берет ложку, зачерпывает разваренную рисовую кашу и отправляет ее в рот. Алилуйя!

      – Значит, ты рис любишь? – Спрашиваю я. – Или кашу?

      Кивает – не понимаю, на какой из вопросов, но это мы уже выясним позже. Вдруг она вообще предпочитает итальянскую кухню?

      Кстати! Где-то я слышала, что для итальянских детей ризотто – вроде нашей манной каши. Такое же «детсадовское» блюдо.

      – Вы случайно в Италии не жили? – спрашиваю я Александра и вижу удивление на его лице.

      – Откуда вы знаете?

      – Пробила по своим каналам! – мстительно отзываюсь я.

      – Дина родилась в Милане, и мы жили там, пока ей не исполнился год.

      – Ну, конечно, а теперь вы кормите ребенка богомерзкой картошкой фри! – Почти всерьез возмущаюсь. – Любой итальянец был бы возмущен и устроил голодовку!

      – Вы серьезно? – осторожно спрашивает Александр, пока его взгляд не отрывается от дочери, наворачивающей мое ризотто так, что за ушами трещит.

      – О, господи… – закатываю глаза. – Отдавайте мне теперь вашу лазанью в качестве компенсации. И рассказывайте уже, как вы довели мать этой девочки до жизни такой.

      – С чего вы взяли, что я ее довел?

      – С хорошими мужьями женщины не спиваются.

      Кажется, я зашла слишком далеко в своих предположениях.

      Александр резко поднимает на меня взгляд и смотрит так, что я на мгновение пугаюсь, что он меня просто придушит. Или прикажет водителю придушить, зачем такому человеку собственные руки марать. И поеду я в лесополосу в пяти разных черных пакетах. У нас в Питере это традиция.

      Зато в «роллс-ройсе».

      – Нет, Лара, – медленно говорит Александр, продолжая раскатывать меня своим тяжелым, как «Белаз»