Фабрика романов в Париже. Дирк Хуземан

месье! Фрушар засунул лист в карман жакета, приподнял на прощание шляпу и зашагал по набережной в сторону Гар дю Нор. В переулке за недавно построенным вокзалом его ждала типография.

      Глава 15. Глава 15. Париж, декабрь 1851 года

      Спросить его он не мог. Иммануэль с переломанными ногами без сознания лежал в салоне. Кто-то из пациентов Леметра помог Александру затащить высокого мужчину в карету. Женщину в инвалидной коляске Дюма поднял на скамью сам. Теперь она сидела рядом с раненым и заливалась слезами. Мужчину нужно было как можно скорее доставить в Опиталь де ла Шарите. Потом, поклялся себе Александр, он отвезет графиню в Опиталь де ла Сальпетриер, где лечили парижских душевнобольных.

      Однако его торопило не только состояние здоровья пассажиров. Леметр сбежал с амулетом, и теперь был должен Александру семьсот тысяч франков. Естественно, Александр был готов поторговаться. Вместо трех амулетов он привез лишь один. Ему хватило бы и пятисот тысяч франков. Писатель был известен своей щедростью. Не он ли раздал утром кучу денег. Но не менее известен был и его гнев. И он обрушится на Леметра, когда Дюма наконец его догонит.

      – Но! – крикнул Александр.

      Уши лошади вздрогнули.

      Стояла морозная ночь. В небе висел заплесневелый кусочек луны. Дождь и осенний ветер срывали с деревьев последние листья. Экипажей почти не было видно. Париж заснул.

      За время на дорогу до госпиталя Дюма мог бы написать сцену для нового романа. Наконец Александр направил карету под входными воротами, колонны и каменный тимпан[41] которых напомнили ему греческий храм. Карета остановилась в мощеном внутреннем дворике. Кругом возвышались грязно-серые стены больницы. На освещенных окнах не было занавесок. Больные в ночных рубашках подошли к карнизам, чтобы посмотреть, кого судьба послала на этот раз. Вскоре Александр оказался в холодном зале ожидания со сводчатым потолком. Потрескавшийся кафель на полу был черно-белым – цвета доминиканского ордена. Писатель был один и опустился на стул. После беспокойных часов, которые провели на этом стуле люди, сиденье расшаталось. Дюма было не по себе. Что он вообще здесь делает? Ему пора уйти. Раненый в надежных руках.

      Открылась тяжелая дверь, ведущая в палаты, где лечили больных. Монахиня вытолкнула оттуда женщину в инвалидном кресле. Лицо той раскраснелось. Она сняла капюшон, волосы ее были распущены. Пряди спадали ей на плечи. Монахиня поставила инвалидную коляску под распятием в противоположном конце комнаты и пробормотала что-то о помощи Божьей. Когда сестра ушла, в зале повисло гнетущее молчание. Тишину усиливали голые стены.

      Александр оперся руками о колени.

      – Как он? – спросил писатель.

      Слова прокатились по комнате словно железные шары.

      Дама прищурилась. Ее взгляд скользил по полуаркам на потолке, ища, за что бы зацепиться. Она молчала. Неужели кучер умер?

      От тишины у него заболели уши.

      – Хотя бы расскажите, кто этот раненый и что вы от меня хотите, – сказал писатель.

      Тишина

41

Тимпан – внутреннее треугольное или полукруглое поле фронтона.