Ничего личного, просто развод. Даниэль Брэйн

который постоянно стремился удрать из дома, то, став постарше, поступила точно так же, как он. Я любила свою мать, но ее непосредственность, эмоции через край и непоследовательность оказалось намного проще выносить на расстоянии. Проще причем нам обеим, не только мне.

      – Мама, понимаешь… я думаю, что дело не только в моем бесплодии, – выдавила я. – Может быть, Марк тоже ошибся в браке. Во мне. Все бывает. Давай относиться к этому как к вопросу, который можно решить. Я не остаюсь с тремя детьми в съемной халупе без образования и работы.

      – Раздень его до трусов! – немедленно потребовала мать. – Ты что, зря училась? Пусть по помойкам побирается, раз так!

      Я пообещала. Я тоскливо смотрела на часы, вслушивалась в просыпающийся отель и понимала, что сна не видать. Слышимость здесь оказалась такая, что лучше бы я выбрала самый паршивый хостел, потому что там за крики и храп я заплатила бы за ночь в десять раз меньше.

      Я несколько раз пыталась попрощаться с матерью, но она не слышала, и в конце концов я плюнула и сбросила вызов. Положив телефон на тумбочку, я вытянулась на кровати и еще раз прокрутила в голове события прошедшего дня. Причинила себе боль, словно раны расковыряла. Затем подскочила и проверила объявления. Просмотры были, сообщения – нет.

      Я поднялась, потянулась, не надевая халат, пошла в ванную. Вот чем я плачу за поспешность: мне придется надевать несвежее белье и вчерашнюю блузку. Марк, конечно, погорячился, если я попрошу помощницу собрать мои вещи – не все, но все мне и не нужны, например, без вечерних нарядов я обойдусь, да и шубы – каприз Марка, – если я попрошу собрать мои вещи, Лариса мне не откажет.

      В романе или кино именно домработница прислала бы Марку фото теста на беременность, но в случае Ларисы я бы даже порадовалась за нее. Как и я, она была бездетна, детей очень любила и хотела, и было ей сейчас шестьдесят три.

      Джинсы, костюмы, белье, теплые свитера, куртки, несколько платьев, обувь – Марк и не заметит, что что-то пропало. Я не была привязана к вещам – я не хотела трат, это безумие. Драгоценности… все равно большинство можно лишь сдать в ломбард как лом, это двадцатая часть их цены, конечно, тоже деньги, но… обойдусь. Подождать, и все, что мне причитается, я получу. Нужно иметь терпение.

      Но терпения я не имела настолько, что, щедро намазав волосы отельным кондиционером, быстро сбегала наверх и успела наговорить Ларисе голосовое. Пока я смывала кондиционер, сушилась, укладывалась и слушала соседские разборки, прошло еще полчаса. В коридоре начала хозяйничать горничная – кто-то, видимо, выехал еще ночью, и я, нащупав в кармане куртки случайную тысячу рублей, высунулась за дверь и попросила отправить кого-нибудь купить мне сэндвич и кофе и положить все в холодильник. Исходила я из того, что легко могу забыть купить еду и завтра опять буду страдать, пока не выйду на улицу.

      Чертова слышимость в отеле не сразу позволила разобрать, что на втором этаже надрывается телефон. Я закатила глаза – мать или Лариса, и если мать, не буду брать трубку, если Лариса – пусть выполняет то, что я