Спартак. Рафаэлло Джованьоли

тоном атлет Гай Тауривий, по происхождению римлянин, – у него были бы все необходимые данные для того, чтобы стать героем…

      – Жаль, что он варвар! – воскликнул с выражением презрения Эмилий Варин, красивый юноша двадцати лет, на лице которого виднелись уже морщины, ясно указывающие на развратную жизнь и преждевременную старость.

      – А все-таки он очень счастлив – этот Спартак! – сказал старый легионер из Африки с широким шрамом на лбу.

      – Хотя он и дезертир, а все же получил свободу!.. Случаются же такие невиданные вещи! Эх!.. Нужно сказать, что Сулла был в эту минуту в своем лучшем настроении, раз он решился на такую щедрость.

      – Уж то-то злился ланиста Акциан! – заметил старый гладиатор.

      – Еще бы! Уходя, он вопил, что его ограбили, разорили, зарезали…

      – Его товар и без того оплачен Суллой очень щедро.

      – А ведь в юности, – сказал атлет, – Сулла был довольно беден, и я знал гражданина, в доме которого он, больной, несколько лет жил на полном иждивении, платя три тысячи сестерций ежегодно. Потом в войне против Митридата и при осаде и взятии Афин он забрал себе львиную долю добычи. Затем пришло время проскрипций, и вы поверьте, что по его приказу было зарезано семнадцать бывших консулов, семь преторов, шестьдесят эдилов и квесторов, триста сенаторов, тысяча шестьсот всадников и семьдесят тысяч граждан, а все имущество этих лиц было конфисковано. И разве при этом Сулле лично ничего не перепало?

      – Я бы хотел иметь ничтожную частицу того, что досталось ему во время проскрипций.

      – Однако, – сказал Эмилий Варин, который в этот вечер, казалось, был настроен философствовать, – этот человек, сделавшийся из бедняка богачом, из ничего – триумфатором и диктатором Рима, человек, золотая статуя которого стоит перед Рострами с надписью «Корнелий Сулла Счастливый – император», этот всемогущий человек поражен недугом, от которого его не могут избавить ни золото, ни лекарства!

      – И поделом ему! – вскричал хромой легионер, который, как бывший участник африканских войн, был почитателем памяти Гая Мария. – По заслугам ему эта болезнь, этому дикому зверю, этому чудовищу в образе человеческом! Так отмщена кровь шести тысяч самнитов, которые сдались ему под условием, что им будет сохранена жизнь, и которых он приказал перебить в цирке стрелами; и в то время как при раздирающих душу криках этих несчастных все сенаторы, собравшиеся в курии Гостилия, в страхе вскочили с мест, он с жестоким спокойствием сказал: «Не тревожьтесь, отцы сенаторы, это несколько злоумышленников наказаны по моему приказанию; продолжайте ваше заседание».

      – А резня в Пренесте, где он приказал убить в одну ночь двенадцать тысяч несчастных обитателей этого города без различия пола и возраста, за исключением того гражданина, у которого он гостил?

      – Эй, ребята! – закричала Лутация со своей скамейки. – Мне кажется, что вы говорите дурно о диктаторе Сулле Счастливом. Так я вам советую держать язык за зубами, я не желаю, чтобы в моей таверне оскорбляли