Жанна де Ламот. Михаил Волконский

сидела в петлице.

      – Будет вам бирюльками-то заниматься! – просто и громко проговорил Борянский. – Я к вам пришел сюда по делу, так и будем рассуждать о деле!

      – Ты пришел сюда, чтобы повиноваться мне! – тихо произнес Белый.

      Борянский удивленно вскинул на него взор и вдруг рассмеялся.

      – Ну, уж это, знаете ли, не того! Этого у вас со мной не выйдет!

      Все присутствующие, видимо, были поражены тем, как держал себя Борянский. И только Белый сохранял полное спокойствие.

      – И ты будешь повиноваться мне! – с улыбкой сказал он опять.

      Это было сказано так, что даже Борянский в первый момент опешил и с удивлением взглянул на старика.

      – Седьмого мая 1801 года, – чуть внятно выговорил тот, едва шевеля одними только губами.

      Никто не понял, что означало это число, но Борянский вдруг весь вспыхнул, потом кровь быстро отлила от его лица, и он побледнел, как мел.

      – Вот тебе желтая кокарда, надень ее! – приказал старик Борянскому, бросив ему через стол кокарду, и тот покорно взял ее, нацепил в петлицу.

      Все переглянулись, на этот раз как бы сказав друг другу, что ими распоряжается настоящий Белый.

      – Для первого заседания, – начала Белый, – я сообщу вам о двух делах, или, вернее, о двух задачах, которые нам предстоит решить.

      Первая относится к Александру Николаевичу Николаеву, получившему наследство кардинала Аджиери. Дело в том, что этот Николаев не знал своего отца, который был вынужден держать его вдали от себя из-за своего сана. Затем было учреждено тщательное наблюдение нашим обществом за ним, мы вступили в переговоры о наследстве, о котором Николаев не подозревал даже. Мы взяли с него расписку, что он в случае получения им наследства половину его отдаст нам. Конечно, были приняты меры к тому, чтобы Николаев думал, что он получает наследство благодаря помощи лиц, взявших с него расписку. Все было обставлено безукоризненно.

      Наше общество и в этом случае действовало, как всегда, наверняка и в первый раз в течение времени своего существования дало промах. Вы спросите, как это случилось? Как все могло случиться? Разве расписка не была действительна и Николаев уклонился от платежа? Нет, наоборот, Николаев не уклонился от платежа и внес нашему агенту всю причитавшуюся с него сумму. Но дело в том, что эту сумму составляли сравнительные гроши, о которых не стоило и заботиться, потому что официально Николаев получил в наследство небольшую мызу в Голландии, стоившую очень недорого. Все состояние же, на которое мы рассчитывали, было спрятано в тайнике на мызе и не подлежало никакому учету, став для нас недосягаемым.

      Но наше общество слишком много затратило на это дело, чтобы примириться с таким положением, в которое оно благодаря этому попало, к тому же в первый раз. Если мы не получили половины состояния, перешедшего к Николаеву, то в вознаграждение за это мы должны будем получить его полностью. И теперь нам с вами предстоит конкретно обсудить это.

      Старик замолчал. И не нашлось никого, кто смог бы ответить ему сразу.

      – Если Николаев, –