Балтиец. ШаМаШ БраМиН

взгляд Панкрата заставили слова застрять в глотке. Андрюха похлопал мужика па плечу:

      – Шел бы ты товарищ. Оно те надо за буржуя впрягаться?

      Дворник растерянно кивнул и попятился вниз. Матрос одобрительно хмыкнул, поправил бескозырку и поспешил за братвой. Нагнав на пролете Витька, сказал:

      – Здесь останься. За дворницкой пригляди. И Луку подстремай, – он кивнул на окно из которого был виден вход в парадную. Немолодой матрос, снаружи, прикуривал папиросу.

      Витек с нетерпением и тоской посмотрел наверх. Но пререкаться не стал. Отошел к окну и полез за папиросой.

      Семейство Машкевичей занимало половину второго этажа. Правую. Панкрат забарабанил в резную дубовую дверь. Открыла худосочная баба в белом фартуке. Должно быть горничная. Увидев простые мужицкие рожи, церемониться не стала:

      – Чего надо?

      Матросы тоже не церемониться. Не говоря ни слова, Панкрат толкнул бабу и прошел внутрь. За ним последовали остальные. Горничная запищала.

      – Вы кто такие? Пошли прочь! Люди! Что это делается?

      – Рот закрой, – приказал Миха, одарив дуру недобрым взглядом.

      Поняв, что самой ей не справится, горничная попыталась выбежать. Миха поймал ее за копну волос и потянул внутрь. Баба снова запищала. Чтобы заткнуть нервирующий вопль, Шура в пол замаха приложил неугомонную кулаком в живот. Та в миг замолкла. Миха разжал ладонь и женщина упала на пол. Шура пнул ее ногой и приказал:

      – На кухню пошла. И не высовывайся.

      Баба, урывками хватая ртом воздух, на карачках, поползла по коридору.

      В гостиной застали троих. Андрюха, не обращая на товарищей внимания, жадно шарил по шкафам. На стуле сидел немолодой очкарик с козлиной бородкой. Должно быть хозяин дома. Над ним навис Панкрат. Правую ногу он упер на стул. Грязный сапог выглядывал меж дрожащих бедер очкарика.

      – Говорю же, господа, – вторил буржуй, – денег в доме мы не держим. Все в банке.

      Ступня на стуле немного опустилась, упершись мужчине в пах.

      – Что вы делайте? – возмутился он, схватив обеими ладонями лодыжку матроса.

      – Яйца тебе отдавливаю, – честно признался Панкрат.

      – Прекратите! – успел просипеть очкарик, зеленея от боли.

      – Не толкайте меня! – раздался голос из коридора. На пороге показался высокой юноша и молоденькая барышня с болонкой на руках. За ними замаячили довольная физиономия Фомы. Рядом изувеченное лицо Гришки-жженного.

      – Глядите-ка, – прошепелявил Фома. Корабельный фельдшер дергал зубы не разбираясь какой именно из них болит. Фоме не повезло лишиться передних, – в задней комнате прятались.

      – Мы не … – начал юноша.

      Миха, громко цокнув языком, перебил его:

      – Должно быть, ты и есть Евгеша? Не робей, проходи, сидай.

      – Я Евгений Машкевич. А вы? С кем имею честь?

      Вместо ответа Миха со всей своей бычьей силой заехал парню в физиономию. Тот отлетел к стене и скатился без сознания на пол.

      – Привет тебе от студенческой братвы. Иуда!

      Единственное