Кабинет доктора Ленга. Линкольн Чайлд

сделала свой выбор.

      – Это правда? Она в самом деле ушла?

      – Ушла туда, куда я не могу проникнуть вслед за ней. И не хочу. Дать Констанс возможность упокоить древние призраки без моего вмешательства – это все, что я могу теперь для нее сделать. Больше я ее не увижу.

      Он поставил бокал на стол с резким стуком.

      – Ну а вы? Просто будете жить одним днем?

      – Одним днем? – Губы Пендергаста наконец-то скривились в призрачной усмешке. – Если бы я мог позволить себе такую роскошь! Нет, мой друг, моя боль измеряется не днями, а секундами. Даже меньше. Как у колибри.

      – Простите?

      Колдмун решил, что у Пендергаста помутился рассудок от выпитого. Словно прочитав его мысли, старший агент встал, подошел к барному шкафу и налил себе новый бокал.

      – Много ли вам известно о колибри, Армстронг? – спросил он, снова усаживаясь на стул.

      С каждой минутой разговор становился все более нелепым.

      – Не очень. Они могут висеть в воздухе. А еще у них переливчатое оперение.

      – Колибри постоянно страдают от голода, – сказал Пендергаст. – Они не смогли бы пережить даже одну ночь, если бы не впадали в своеобразную спячку. Вы об этом знали?

      – Нет.

      – Как вы только что сказали, они способны зависать в воздухе. Для этого нужен невероятно быстрый метаболизм. Их сердца бьются с частотой шестьдесят тысяч ударов в час. А крылья… – Он замолчал и поднял бокал. – Крыльями они машут сто раз в секунду. Сто раз. Чтобы обрести душевный покой, если это мне вообще суждено, нужно жить не день за днем, а мгновение за мгновением. Я живу в промежутке между взмахами крыльев колибри. Жизнь с более длительными интервалами… была бы непереносимой. – Он снова поднял бокал и сделал большой глоток. – Вы слишком задержались из-за меня. Благодарю вас, мой друг, за все оказанные любезности, большие и маленькие. Пришло время расстаться… навсегда.

      Почувствовав странный комок в горле, Колдмун попытался возразить.

      – Я никогда не просил о напарнике, – сказал Пендергаст. – Но сейчас, оглядываясь назад, я не мог бы пожелать лучшего, чем вы. Vale![34]

      Нужно было сказать что-то еще, прежде чем покинуть эту темную комнату, но Колдмуну не приходило на ум ничего подходящего.

      – Tókša akhé[35], – ответил он.

      И тут, когда он собрался уходить, Пендергаст рассмеялся. Это было так не похоже на него, что Колдмун обернулся.

      – В чем дело?

      – Я вспомнил то, что вы сказали мне еще из-за двери. Вы сравнили меня с картофелем, коптящимся в банке с углями из гледичии.

      – Правильно.

      – Это новое для меня выражение. У этого картофеля какой-то особенный вкус?

      – Если знать, как его приготовить, нет ничего вкуснее. Угли из гледичии дают ровно столько тепла, сколько нужно, чтобы получить хрустящий мундир, раздутый, словно кожа пекинской утки. А сам картофель становится мягким, как масло.

      – Благодарю вас за эту жемчужину деревенской мудрости. Доброго пути, Армстронг.

      Уже

34

Букв.: Будь здоров! (лат.) – принятая у древних римлян формула прощания.

35

До встречи (лакота).