Столкновение. Глеб Ковзик

засмеялся, и его усы, черные как смола, изобразили дурную насмешку.

      – Вы как клоны! Может, вас правда клонируют? Наивные моралисты, отчаянно разрушающие свою жизнь ради других, не жалея сил и здоровья глупцы. Нужно покорить Марс? Отцы тут как тут. Должны освоить Дальний круг? Отцы в распоряжении Терры-Империум. Оправдать порочный строй?

      – Прекратите немедленно! – вскрикнул Отец. – Вы говорите пошлые и злые вещи. Я спрашиваю ещё раз, что значит навсегда? Перед отлётом мой наставник сообщил, что если миссия преисполнена послушания и прилежности, то за нами прилет корабль. И мне предстоит отправиться в следующий мир.

      Надзиратель закурил, предложил Отцу. Тот, замешкавшись секунду, не отказался.

      Сигарета в руке Надзирателя дымила тонкой струйкой.

      – Отцы никогда не покидают Семью. Рассеченные нередко сходят с ума или уходят в варварство. Для того и отправляют вместе с колонистами отцов. Смирение – ваш долг и обязанность одновременно.

      Гость тихо слушал, докурил сигарету и, как показалось Надзирателю, тихо проронил несколько слёз. Похоже, он не очень верил, но жестоко смутил его.

      – Для чего вы нужны нам? Чтобы не случился психо-бунт, уж поверьте, он ни вам, ни мне не пользы не принесёт! Рассеченные нуждаются в пастыре, это рука, сдерживающая буйного от опасных желаний… Никто из отцов не покидает Семью, – повторил Надзиратель.

      В дом вошел Гаррисон, как всегда подтянутый и рослый, безукоризненно исполнительный, опрятно одетый, даже не промокший от дождя.

      – Удалось? – спросил Надзиратель.

      Гаррисон покосился на Отца.

      – Докладываю, что ваш компаньон готов на следующую сделку. Шесть женщин будут доставлены в самое ближайшее время.

      – Так всё это правда… – встревоженный Отец встал с кресла.

      – Да. Проститутки. Воровки. Беглянки. Террористки. Ну какая, к чёрту, разница, Отец? Мне нужно выполнять план! Две трети колоний рассеченных заканчивали массовыми суицидами и убийствами. Они обзаведутся семьями, или что там создают эти рассеченные, а мы получим здоровую и стабильную колонию, исполняющую план. Им будет что терять, заимев мизерную или иллюзорную надежду, – сказал Надзиратель, наливая себе бренди.

      – То, что вы предлагаете, отвратительно. Вы, по сути, участвуете в работорговле, так? – Отец укоризненно посмотрел на Гаррисона, а тот перевел взгляд на Полковника. – Значит, колония с самого начала построена на обмане! И вместо борьбы за добро совершится сделка со злом. Вот вы какими вещами занимаетесь, что же пообещали? Детей? Парочку «неучтенных» вещей? И никакая это не надежда, если для достижения одного делается ущерб всему остальному. Я знал, знал, что вдали от цивилизации творится варварство и беззаконие, были слухи про бесплодные земли с людьми, позабывшими свой облик, оставленные на произвол судьбы. Но никогда бы не поверил в такое, что видят мои глаза и слышат мои уши! Словно колонии не хватает других забот.

      Отец вышагивал по комнате, заложив руки за спину. Его трясло, он понимал, что бессилен перед Надзирателем.