Ещё не вечер, господа!. Елена Серебрякова

подпоручиков люди Мануйлова выскочили на улицу, видимо устремились за лекарем, но только наделали лишнего шума. Скорее всего генеральский дом находился под наблюдением тех двоих молодцов из стада Козы. Они поняли в чем дело. Как они скрылись из меблированных комнат, никто сказать ни сразу, ни после, не мог. Но комнаты опустели и было ясно, что в них уже никто не объявится.

      Труп Бербок перенесли в меблированные комнаты, туда вызвали полицию и врача. Засвидетельствовали смерть, причину обещали объяснить после вскрытия. Мундир, шинель и папаху вернули на свои места, Корякину пожали руку и велели держать язык за зубами, гарантировали, что со стороны полиции никакой информации не уйдет.

      До глубокой ночи Неустроев и Очкасов трудились над докладной запиской о разоблачении немецкой шпионской группы. Потом писали обобщенную справку о проведенных мероприятиях, потом написали представление в департамент полиции о таинственном исчезновении владельца усадьбы Добродеева. Начали решать судьбу унтер-офицера Романа Довгаля. Сначала хотели его уволить, потом посчитали возможным сперва побеседовать с предателем.

      Продуманный до мелочей и великолепно организованный вербовочный подход к русскому военачальнику Куропаткину Алексею Николаевичу, сорвали тихо без лишнего резонанса и поставили точку в биографии «Берты», удачливого немецкого шпиона.

      Кроме благодарственных слов, подпоручику Очкасову досрочно присвоили звание поручика. На том дело о «Добровольном обществе почитателей мировой литературы» завершили, и оно заняло свое место в архиве разведочного отделения.

      – Что думаешь делать со своим Евтихием? Кажись, с него все началось? – спросил Неустроев у своего подопечного.

      – Благодарить его не могу, он меня до сих пор в приказчиках числит. Найду какой-нибудь другой повод и угощу на славу.

      – Позволь с тобой не согласиться. Парень толковый, изобретательный, слово свое держит. Такими ребятами не разбрасываются. Для начала представься ему, как офицер департамента полиции и продолжай сотрудничать.

      – Ежели в открытую, то неудобно предстать перед ним офицером полиции, может вместе пойдем на разговор.

      – Я не возражаю, – согласился Неустроев.

      Очкасов поехал на мельницу. Работы на мельнице не было, два брата дремали на лавке под навесом. Старший – Борис, даже бровью не повел, дескать идите, куда хотите, у меня своих забот навалом. Обосновались в трактире, что неподалеку от мельницы. Вскоре к ним подсел Неустроев. Очкасов представил его по всей форме и не преминул заявить о себе. Евтихий нисколько не удивился, типа того, что подобное и сам ожидал. После слов Неустроева огуречник заявил:

      – Коли так, то завсегда готов. В этот раз мне было интересно. Сама Елизавета будто притягивала к себе, такая обходительная, что даже покидать ее «Добровольное общество» не хотелось. Только два ее прислужника сильно мешали и не давали открыться в своем интересе. Они тоже с ней заодно?

      – Они заодно, да только проглядели их, ушли по-тихому и следов теперь их не сыщешь, – пояснил Очкасов.

      – Коли