Кошки-мышки. Иэн Рэнкин

нее получился бы недурной детектив. Во всяком случае, с работой ногами она справилась неплохо.

      – За мной следили, – объяснила она наконец. – Я испугалась.

      – Следили?

      Чувство досады сменилось у Ребуса любопытством.

      – Двое мужчин. Мне показалось, что их было двое. Они ходили за мной несколько часов. Я увидела их на Принсес-стрит. Они все время шли позади меня, наверняка поняли, что я их заметила.

      – И что потом?

      – Я оторвалась. Вошла в «Маркс и Спенсер», перебежала со всех ног к выходу на Роз-стрит и заскочила в уборную ближайшего паба. Просидела там около часа, а потом двинулась сюда.

      – Почему ты не позвонила?

      – У меня нет денег. Потому я и отправилась на Принсес-стрит.

      Она устроилась в его кресле, свесив руки через подлокотники. Он кивнул на пустой бокал:

      – Еще?

      – Спасибо, нет. Вообще-то, я бормотуху не пью, просто страшно пересохло горло. Я бы выпила чашку чаю.

      – Чаю так чаю.

      Как она назвала «Шато Потансак»? Он пошел на кухню, думая не столько о чайнике, сколько об истории Трейси. На одной из полупустых полок нашлась неоткрытая коробка чая в пакетиках. Свежего молока в доме не было, но на дне какой-то банки оставалась ложка сухих сливок. Сахар… Из гостиной донеслась громкая мелодия: «Белый альбом». Он даже не помнил, что у него есть этот диск. Открыв ящик в поисках ложки, он обнаружил несколько пакетиков сахара, захваченных когда-то из буфета в участке. Чайник закипал.

      – Вот это квартира!

      Он почти испугался, настолько отвык слышать голоса в своем доме. Прислонившись к дверному косяку, она смотрела на потолок.

      – Большая?

      – А то нет? Вы посмотрите на эти потолки! У Ронни я доставала до потолка рукой.

      Встав на цыпочки, она помахала рукой в воздухе. Ребус подумал, что, пока он охотился здесь за пакетиками чая и сахара, она могла закинуться содержимым какого-нибудь менее безобидного пакетика. Трейси поняла его мысль и улыбнулась.

      – Я просто немного расслабилась, – пояснила она. – Страшно устала от этой беготни да и струсила, честно сказать. А у вас так хорошо.

      – Как выглядели те двое?

      – Трудно сказать. Пожалуй, похожи на вас. – Она опять улыбнулась. – Один с усами… Довольно толстый, с лысиной, но не старый. А второго не помню. Какой-то незапоминающийся.

      Ребус налил в чашку кипятка и положил пакет чая.

      – Молоко?

      – Нет, только сахар, если есть.

      Он показал ей сахар из полицейского буфета.

      – Отлично.

      Вернувшись в гостиную, он подошел к проигрывателю и выключил его.

      – Прошу прощения. – Она снова уселась в кресло и поджала под себя ноги, отхлебывая чай.

      – Я давно хочу выяснить, слышат ли мою музыку соседи, – пояснил Ребус, словно извиняясь за свой жест. – Стены довольно толстые, а перекрытия – нет.

      Она кивнула и подула на горячий чай, от которого ей в лицо поднимался пар.

      – Итак, – произнес Ребус, вытаскивая