Маски. Книга 3. Дрозд и малиновка. Марианна Красовская

И в нем говорилось, что они не сражаются с женщинами и детьми. А ещё – долг жизни священен. Вот только я знать не знаю, откуда этот молодой человек взялся. А вдруг он просто разбойник какой-то? Конечно, он назвал мне своё имя, как знак того, что доверяет… но его ли это имя?

      Встревоженная и злая я пошла за советом к матушке Ши. У неё опыта все же побольше, к тому же она ильхонка, а не какая-то там гюйдо.

      – Правильно, что спасли, – выслушав меня, кивнула старушка. – Жизнь человеческая священна. Если небеса дали шанс ее спасти, нельзя бросать человека, даже и разбойника, умирать. И в конюшню поместили – правильно. Пусть Тайхан приглядывает. Пока раненый слаб, ничего не сделает. А потом разберёмся.

      Про то, как мы с Мэйгут чужака делили, я благоразумно умолчала. Что касается моей личной жизни, мы никогда не обсуждали.

      – Милая моя девочка, – продолжала матушка Ши умиротворенно. – Ты все же не ильхонка и никогда ей не станешь. А мы, те, кто здесь родился, по говору любого местного жителя можем понять, откуда он родом, из какой семьи, какое получил образование. Ну, наверное, и ты своих соотечественников различаешь куда лучше, чем мы?

      Я промолчала. Наверное, нет. Ну, по произношению слов могу разве что отличить жителя Северных провинций от южан. Южане говорят быстрее и глотают окончания слов. А северяне куда более медленные и основательные. А остальное… слишком давно я покинула родину.

      – Ты поговоришь с ним? С Кейташи?

      – Ну конечно. У тебя нет сегодня уроков?

      – Нет, завтра.

      Я поняла намёк и поспешила удалиться. Матушка явно хотела побыть в одиночестве. А мне не помешало бы, наконец, позавтракать, хотя, кажется, время уже клонилось к обеду. И Таю надо в конюшню отнести каши, он явно не ел ещё. И переодеться, конечно, чтобы девочки не видели директрису вот такой неряшливой: с растрепанной косой и мятой блузкой в пятнах не пойми от чего.

      Я давно заметила, что ильхонцы больше доверяют мне, когда я не пытаюсь быть на них похожей. Чужестранка в традиционном ильхонском костюме вызовет презрение и насмешки за спиной. Иностранку в строгой белой блузке и широкой юбке уважают и немного опасаются, она ведь не такая, как местные. Да и мне гораздо удобнее привычные наряды. Поэтому я возвращаюсь в свою комнату и достаю из шкафа свежую рубашку на пуговицах, с рукавом-фонариком и скромным чёрным бантом под воротничком. И юбку тоже надеваю другою, на этой, кажется, пятна от травы. Рыжие непокорные волосы заплетены в тугую косу и прикрыты кружевным платком – от палящего солнца, к полудню будет жарко. Светлые ресницы чуть тронуты кисточкой с краской. Теперь они стали темнее, а глаза – выразительнее и ярче. Я довольна своим отражением в зеркале. Можно выходить «в люди».

      – Доброе утро, лея Мальва. Вы сегодня поедете в город? – встречаю я в коридоре лею Олье, учителя каллиграфии и рисования. – Не забудьте про кисти.

      – Нет, я никуда не собиралась.

      – А я было подумала… ну ладно, доброго дня.

      – Мальва, рыбка моя золотая, ты сегодня сияешь! – лее Такери, учительнице танцев