Кто там шагает правой?. Владимир Маяковский

писалась в трудное для поэта время – период кризиса в его личных отношениях с Л.Ю. Брик и вынужденного расставания с ней. Он оказался в условиях добровольного домашнего «заключения», чтобы в течение двух месяцев наедине с самим собой разобраться в собственных чувствах, но и понять, каким должен быть новый человек, его любовь, его быт.

      Маяковскому были близки идеи мыслителя, представителя русского космизма Николая Фёдоровича Фёдорова (1829–1903), который мечтал с помощью науки воскресить всех умерших людей. Так в футуристической картине мира Маяковского появилась «мастерская человечьих отношений», где будущее соединялось с идеей преодоления времени и грядущим воскрешением.

      Поэму «Про это», как и многие другие свои произведения, поэт писал в комнате, расположенной в густонаселенной коммунальной квартире (Лубянский проезд, дом № 3), которую он получил в 1919 году и использовал как рабочий кабинет. Он называл ее «комнатенкой лодочкой» и сравнивал себя с очками, втиснутыми в футляр.

      Перекладиной кисти раскистены – образ распятия, кисти рук, прибитые к перекладине креста.

      и становится – А – недоступней Казбека – Квазбек – одна из высочайших вершин Кавказского хребта. В переводе с грузинского – «гора с ледяной вершиной». Входящая в состав слова буква А, выделенная в строке, напоминает по начертанию изображение горы.

      Тамара и Демон

      От этого Терека

                                   в поэтах

                                              истерика.

      Я Терек не видел.

                                    Большая потерийка.

      Из омнибуса

                            вразвалку

      сошел,

                поплевывал

                                    в Терек с берега,

      совал ему

                      в пену

                                палку.

      Чего же хорошего?

                                         Полный развал!

      Шумит,

                     как Есенин в участке.

      Как будто бы

                            Терек

                                    сорганизовал,

      проездом в Боржом,

                                         Луначарский.

      Хочу отвернуть

                                 заносчивый нос

      и чувствую:

                       стыну на грани я,

      овладевает

                         мною

                                   гипноз,

      воды

               и пены играние.

      Вот башня,

                            револьвером

                                                      небу к виску,

      разит

               красотою нетроганой.

      Поди,

               подчини ее

                                    преду искусств —

      Петру Семенычу

                                    Когану.

      Стою,

               и злоба взяла меня,

      что эту

                   дикость и выступы

      с такой бездарностью

                                                   я

                                                       променял

      на