Иванова ночь. Евгений Удальцов

будешь, но и рубить сплеча не надо.

      При этих словах в ушах Ивана то ли прошелестело, то ли кто-то прошептал: «Не бойся, я с тобою». Он улыбнулся: «Да и вообще – Бог полюбит, так злой не погубит».

      – Хорошо, я готов поговорить с тобой, но только не здесь…

      Аггел сразу оживился, снял шляпу, нарочито элегантно поклонился:

      – Вот и ладушки.

      Видимо, на радостях элегантный господин крутанул трость и, легко жонглируя ею, стал изящно пританцовывать, при этом негромко припевая:

      – Ладушки, ладушки, где были?

      – У бабушки.

      – Что вы ели?

      – Кашку.

      – Что вы пили?

      – Бражку.

      Иван хотел его остановить, но Аггел тут же замолк и спокойно произнес:

      – Да, я проказник и пакостник; да, я коварный злодей; да, я падший демон; да, я враг рода человеческого; да, я…; да, да, да и еще раз да: все, что происходит худого на Земле, сваливают на меня, костят самыми хульными, непотребными словами.

      Все правильно, поделом мне. Но ведь во всем этом есть и обратная сторона медали. Конечно, иметь такого козла отпущения, сваливая на него все грехи – удобно, но не пора ли, кумушки, и на себя оборотиться? Неплохо бы кое-что и о супротивной стороне вам разузнать, как-то понять ее.

      – Красиво излагаешь, Аггел. Всем известно, как умеешь убаюкивать людей и усыплять их бдительность. Не зря тебя называют волком в овечьей шкуре. Но твои слова о том, что на Земле не до шуток и вопрос стоит ребром: или – или, меня давно тревожит. Человечество действительно докатилось до состояния – быть или не быть… Только тебе-то что за печаль? Не ты ли довел жизнь до театра абсурда? – Иван хотел добавить «паршивец», но сдержался.

      – Вот и ты, Ваня, туда же: паршивец, волк в овечьей шкуре.

      – Да-с-с, Аггел, интересное кино у нас получается: язык человеку дан, чтобы скрывать свои мысли, а от тебя ничего не утаишь?

      – Ничто, Ваня, от меня не ускользает: ни мысли, ни чувства, ни намерения – каждый для меня открытая книга.

      – Ладно, это можно было предполагать. Меня больше интересует другое: почему ты удостоил своим визитом меня? Вот уж, прямо всю жизнь мечтал о встрече с тобой.

      – Твоя ирония уместна и вопрос резонный. Мне давно хотелось кому-то открыться. Не подельникам же своим, которые в рот тебе смотрят и готовы на все, чтобы угодить. Мне интересны личности мирового масштаба – выдающиеся, незаурядные – такие как Шекспир, Гёте, Пушкин, Лермонтов, Булгаков. Но даже они не смогли меня постичь и правдиво изобразить.

      Аггел замолк и несколько секунд стоял в задумчивости. Дальнейшие его слова были похожи на мысли вслух.

      – Я же им все подробно рассказал… Возможно, они просто испугались. За это могли и анафеме предать. Даже Александр не решился правду рассказать – все вокруг, да около:

      В дверях Эдема ангел нежный

      Главой поникшею сиял,

      А демон мрачный и мятежный

      Над адской бездною летал.

      Дух отрицанья, дух сомненья

      На духа чистого взирал

      И жар невольный умиленья

      Впервые смутно познавал…

      Аггел прочитал отрывок стихотворения в стиле драматического