Гость. Эйлин Фарли

умел правильно расставлять приоритеты и придерживаться принципов мужского братства.

      Ужасно, что я позволил проворной гибкой кошке ловко и тихо пролезть в узкую щель двери, ведущей в мое сердце.

      Она не успела. Дребезги! Под звуки разбитой посуды я опомнился. И с силой захлопнул невидимую дверь, прижав дурацкий хвост кошки под жалобное мяуканье. Я собирался держать ее в таком положении неделю, без еды и воды, пока она не издохнет.

      Никаких следов ее лап. Заткнуть уши берушами, чтобы не слышать ее, надеть лошадиные шоры, чтоб не глядеть на нее. Держаться изо всех сил. Говорить только при необходимости. Никаких церемоний или жалости. Только лед…

      И цель: уморить кошку, а затем похоронить ее труп на лужайке дома Игорька.

      Снова оставить страну на годы и жить обычной сытой и благополучной жизнью.

      Но сперва выдрать похотливую дуру Изабеллу?

      Первый раз в жизни так мощно скомпрометировать свою почти безупречную репутацию, чтобы никогда больше не нарываться на лезущее в душу желание разрушить собственную жизнь преступной, оголтелой, безумной и такой манящей связью с кошкой…

      Глава 10. Вино – Изабелла

      Игорек вырубился на диване в гостиной, когда настенные часы уже практически орали «Пошли вон!» на Дементьевых с Одоевскими. Но, увы, до того как мой жених отключился, он великодушно заявил, что парочки могут остаться с ночевкой.

      Места в доме было, опять-таки увы, предостаточно. И я мысленно выругалась матом на родителей Игорька за то, что они оказались чертовски щедры и не поскупились на целый замок для любимого сына-принца.

      Весь остаток вечера пьяная Изабелла стреляла глазами в Игорька, но еще больше – в Елисея.

      Человека, от которого тебя бросало в дрожь, Полина?

      Сотканный из противоречий. Норвежский конунг с ледяным сердцем, ужасными манерами и такими теплыми красивыми пальцами…

      После сцены с битой посудой он глянул на меня так, будто перед ним не женщина, а кусок дерьма, мусор, грязь под ногтями. Он не потрудился помочь, не произнес больше ни слова. И меня разрывало от двойственных чувств! Досады и нездорового, совершенно нелогичного интереса к гаду.

      Всё кончено! Я решила, что больше не буду учтивой и милой с ним. В конце концов, у меня тоже есть гордость. В конце концов, я не обязана ни ему, ни Игорьку ничем. Уж больно долго терпела выходки и угрюмую, враждебную рожу конунга из проклятых далеких земель Тронхейма.

      – Стоп! – прошептала я еле слышно после очередного брошенного в сторону викинга косого взгляда.

      Я так отчаянно мечтала, чтобы незваные (мной) гости побыстрее разошлись, что хотелось заорать в голос: «Да заткнитесь уже, уроды! И проваливайте из (не моего) дома!»

      Адски бесило, что на правах мнимой хозяйки я обязана терпеть их. Обслуживать Дементьевых и Одоевских. Проявлять гостеприимство и тихую покладистость, пока шлюховатая Изабелла окучивала конунга.

      Ее муж с идиотским именем Тарас будто не замечал фокусов жены. Они изменяли друг другу, и об этом было хорошо