Потомокъ. На стороне мертвецов. Кирилл Кащеев

зонтик, прячась от пригревающих солнечных лучей. – Мы уже взрослые, Митя. – В голосе Лидии прорезалась неожиданная строгость, и выпрямилась она тоже строго и неодобрительно. – Вы же знаете, в этот сезон батюшка наконец решился меня вывозить. Вместе с Зиной и Адой… – Она зло стиснула резную ручку зонта – то, что старшей барышне Шабельской предстояло дебютировать в свете вместе с двумя младшими сестрами-погодками, приводило Лидию в ярость. – Я больше не могу позволять никаких… детских поцелуев!

      – Как вам угодно. – Митя тоже выпрямился – оскорбленно – и заработал веслами.

      Вяло покачивающаяся на воде лодка вдруг словно встрепенулась и стремительно заскользила по протоке. Камыш замелькал у борта, точно рядом быстро разматывалась штука зеленого сукна.

      – Ми-итя… – Лидия не выдержала первой. – Ну, Ми-итя же! Не дуйтесь! Вы же будете танцевать со мной на моем первом балу? Хотите, я впишу вас на кадриль? На третью? Ох, даже на первую? Не сейчас, конечно, а как только у меня будет бальная книжечка. Говорят, в Екатеринославе можно купить контрабандные. Французские! – Она мечтательно закатила глаза.

      – Вы забываете, Лидия, что если вы изволите уже быть взрослой… – не глядя на нее, а продолжая размеренно, не сбиваясь, грести, бросил он, – то я младше вас на полтора года, и меня к развлечениям «взрослых» могут не допустить вовсе. Я не смогу танцевать с вами ни первую, ни третью… никакую кадриль!

      Митя надеялся, прозвучало правильно: его отсутствие на первом балу Лидии – ее беда, а вовсе не его.

      – Ох! – Лидия поднесла к губам затянутую в светлую перчатку руку. – Я… Я забыла! Вы… вы такой сильный… широкоплечий…

      Митя стиснул рукояти весел, а лодка рванула по протоке с удвоенной скоростью. Ему прекрасно известно, что его фигура… далека от принятой ныне в свете тонкости и стройности, как у альвийских лордов. Почему, ну почему он пошел в плебейскую породу отца, а не в матушку? Сам Митя лицо матери почти не помнил, та умерла, едва ему исполнилось четыре года. Но на единственном портрете госпожа Меркулова, урожденная кровная княжна Белозерская, была аристократически хрупкой… ох, да простят Кровные Предки, откровенно тощей и угловатой. А достанься Мите матушкин длинный нос – оставалось бы только покончить с собой. Но у мужчин, у дядей и кузенов Белозерских, Кровная Порода выглядела весьма и весьма… Вот почему Митя не уродился таким же, отчего эта плебейская кряжистость, только усилившаяся от упорных занятий греблей… которые должны были открыть ему дорогу в петербургский Яхт-клуб на Большой Морской, а оттуда, как знать, и ко двору… а сгодились только уездных красавиц по протокам катать в этой… Он с отвращением оглядел морщащуюся под легким ветерком воду, сочную зелень камыша… в этой провинциальной пустыне!

      – …Такой взрослый… – продолжала лепетать Лидия. – Я совершенно забыла, что на самом деле вы еще маленький-маленький мальчик… – Она захихикала. – Дитя! – И зашлась уж совершенно неприличным для барышни хохотом.

      – Дитя? –