Эхо. Дун Си

Жань Дундун, все внутри нее сопротивлялось, она в равной мере боялась как утаить, так и рассказать правду; говорила – и в то же время пыталась сдерживаться, пыталась сдерживаться – и все-таки давала волю словам.

      – Что мне делать? – спросила она.

      – В каком плане? – поинтересовалась Жань Дундун.

      – Должна ли я порвать с Сюй Шаньчуанем?

      – Быть любовницей в любом случае непорядочно.

      – Неужели порядочность могла бы принести мне такую работу? Если бы не он, была бы у меня сейчас такая сытная жизнь? Что бы на моем месте сделали вы?

      – А что… Что бы сделали вы на месте Шэнь Сяоин?

      – Убила бы любовницу.

      – Вот, собственно, и ответ, иногда нужно лишь поменяться с человеком местами, и тогда сразу все станет ясно.

      Жань Дундун остановилась у черного входа в отель, где работала Сяо Лю. Сяо Лю выходить не торопилась. Жань Дундун поняла, что той явно хочется что-то рассказать. Она ее не подгоняла, даже не смотрела в ее сторону, чтобы лишний раз не смущать. В машине воцарилась гробовая тишина, даже двигатель мотора и тот окончательно заглох.

      – Вам не обязательно рассказывать все, опять же, можно рассказать о чем-то и позже, когда будет удобно, времени у нас предостаточно, – обронила Жань Дундун.

      Сяо Лю колебалась, она хранила это в секрете три с лишним года, если она и дальше будет сдерживать себя, то рискует заработать душевное расстройство. Она словно держала в руках огромную пачку денег, но при этом не погасила долг. И тогда она произнесла:

      – Я слышала плач… В тот момент я направлялась к Сюй Шаньчуаню со списком зачисленных на работу претендентов, чтобы он поставил свою подпись. Но, дойдя до двери номера, вдруг услышала плач Ся Бинцин. Я не осмелилась постучаться и вернулась обратно.

      – Спасибо! – Жань Дундун поймала себя на мысли, что уже давненько не произносила этого слова.

      9

      Интернет-пользователи прессинговали начальника городского управления полиции, тот прессинговал Сицзянское отделение, последнее прессинговало Жань Дундун, а та, соответственно, – себя; в итоге растущее волна за волной напряжение обрушилось на Жань Дундун с такой силой, что у нее даже онемели руки. Народ горячился, ему не терпелось, чтобы убийца уже завтра предстал перед судом, поэтому в своих комментариях люди то и дело писали в адрес полиции что-то типа «лохи, идиоты, болваны», все меньше стесняясь в выражениях. В отделении уже трижды созывались собрания по разбору дела, на которых Жань Дундун выступала с подробными докладами. Все эксперты соглашались с тем, что дело щекотливое, но руководство городского управления, оказавшись под давлением, требовало ускорить его раскрытие, а в противном случае даже грозило забрать его в свои руки. Жань Дундун, которая считалась мастером по раскрытию преступлений, конечно же, не хотелось, чтобы ее списали со счетов.

      Она устроила второй допрос родителям Ся Бинцин, встреча происходила у них дома, протокол составлял Шао Тяньвэй. Родители Ся Бинцин