Август-91. До и после. Станислав Радкевич

люди, люди, люди – смеются, суют солдатам банки сгущенки, плачут, чуть не в драку лезут на оробевшего кавторанга…

      К родной десантуре генеральский уазик продирался как сквозь джунгли. Рязанцы притулились на погосте столичного долгостроя, в грудах мусора и зарослях лебеды. Построенных ротами ребят с четырех сторон прикрывали ровные шеренги БМД. Но ядовитое бардачное море уже захлестывало и этот, единственный в округе, островок порядка. Здесь москвичи невзначай разговорили механика-водителя, там не ровен час докричатся до ротного. Вот-вот забродит сусло. Только пива из него не выйдет. Слякоть одна – с привкусом крови…

      – Товарищ генерал, наконец-то!

      – А где тут у вас лобное место?

      – Виноват?

      – Да вот тут и образуем.

      Генерал поднялся на бетонный блок – к трибуне отовсюду потянулись слушатели.

      – Товарищи! – Щур поискал глазами злюку, но не нашел.

      – Майор! – визгливо, по-женски. – Неужели вы будете в нас стрелять?

      – Да он не майор, – насмешливо. – Он генерал-майор.

      Меня линчевать собираются, а я, сука, о бабах. По месту прописки твоя злюка. Мужу-доценту дает.

      – Генерал! Вы помните, чему присягали?

      – Товарищи! – раскатил Щур во всю грудь. Ясно одно: надо кратко и четко. Размажешь – заткнут. Тут же найдутся и златоусты из толпы. Тогда пиши пропало: батальон потерян, приказ не выполнен. Секир башка тыбе, командыр…

      – И повторяю, – закончил Щур, – десантники прибыли для взятия под охрану Верховного Совета РСФСР. Пока обстановка неясная – куда, что… Но задача уточняется. А если кто забыл…

      – он сделал красноречивую паузу, – армия есть детище народа. Стрелять в народ она не будет!

      Двое или трое слушателей вразнобой захлопали, тетка помахала над головой пестрой тряпкой – российским триколором, студентик еще продекламировал: «Долой хунту!» Но в общем и целом бой был выигран.

      Щур спрыгнул на землю.

      – Товарищ полковник! – громко, чтобы слышали все, обратился к комбату. – Приказываю: механикам – обслуживать технику. Остальным – оборудовать места ночлега, натянуть палатки, вырыть туалет.

      – Сортир поглубже копайте, – порекомендовали из народа.

      В толпе посмеялись и медленно, как бы нехотя, стали расходиться. Кто куда.

      – И смотри, комбат, – тихо, только для своих уже, продолжал Щур, – по всему периметру выставишь парных часовых. Сменять – каждые два часа. Агитаторы сейчас – главная опасность. Батальон у тебя должен быть боевой единицей, а не бандой анархистов. Проследи.

      На вершину государственной власти Щура вознесло впервые в жизни. И поэтому дух у него слегка захватывало: высоко! Но голова не кружилась, работала четко.

      «Короля играет свита, верно…» – думал генерал, шагая вслед за Спинжаковым по запутанным коридорам Белого дома. В «команде» Ельцина Щур совсем не помнил людей. После смерти Сахарова там остались только голые функции. И не было ни одного заметного лица. Было разделение функций.

      «Тут,