39-й роковой. Валерий Есенков

о прибытии торговой миссии. Однако потом передумали. Инициатива принадлежала им. Мы с одинаковым спокойствием встретили как сообщение о её приезде, так и сообщение о её отсрочке.

      Видимо, Чемберлен удовлетворён именно, тем, что переговоры не состоялись, это можно заключить по тому, что он тотчас перескакивает от Германии к Японии:

      – Опасаетесь ли вы японской агрессии?

      Майский облегченно вздыхает:

      – Япония, известно из опыта, чрезвычайно беспокойный сосед. Мы уверены тем не менее, что Япония десять раз подумает, прежде чем рискнуть на какую-либо авантюру против нас, она хорошо знает нашу силу на Дальнем Востоке.

      Чемберлен кивает головой в знак согласия и прибавляет:

      – Япония слишком глубоко увязла в Китае. Ей теперь не до авантюр в других направлениях. Положение Японии в Китае всё больше напоминает положение Наполеона в России.

      – В таком случае как вам рисуются ближайшие европейские перспективы?

      Чемберлен не задумывается:

      – Несмотря ни на что, я остаюсь оптимистом. Общее положение, на мой взгляд, улучшается. Народы Италии и Германии не хотят войны, и Гитлер и Муссолини заверяли лично меня, что их задачей является мирное развитие вверенных ему государств и тех ресурсов, какие в них есть. У меня сложилось определённое впечатление, что Гитлер и Муссолини боятся войны.

      Майский не может не улыбнуться:

      – Я совершенно согласен с вами в одном: Гитлер и Муссолини действительно боятся всякой серьёзной войны. Однако, опасность положения Европы заключается в том, что оба твёрдо убеждены в возможности одерживать бескровные победы, победы, основанные на блефе, на превосходстве их нервов над нервами руководителей других стран.

      Чемберлен останавливается, мрачнеет, думает, точно весь вытягиваясь вверх, и лжёт прямо в глаза, поскольку до такой новой победы остаётся всего две недели:

      – Для таких побед время прошло!

      Как представитель Советского государства полпред удовлетворён, он узнал всё, что ему нужно было узнать. Он отводит господина премьера в сторону, они прогуливаются, говорят о посторонних вещах, неприметно для обоих припоминают отца Чемберлена, и Чемберлен оживляется, на его измождённом бледном лице появляется легкий румянец:

      – Вы знаете, мой отец никогда не предполагал, что я стану заниматься политикой. Когда он умирал, я тоже не имел представления о том, что стану депутатом и, позже, министром.

      – Как же это случилось?

      Воспоминания явным образом были Чемберлену приятны:

      – А случилось так. Я был избран в муниципалитет Бирмингема и стал там лорд-мэром. Премьером тогда был Ллойд Джордж. Он пригласил меня взять пост генерального директора национальной службы. Я согласился. Однако после краткого опыта мне пришлось убедиться, что Ллойд Джордж не оказывает мне той поддержки, на которую я мог рассчитывать. По этой причине, приблизительно через полгода,