Запретные дали. Том 1. Алевтина Низовцева

поисками «синеглазый черт» запустил руку в карман и протянул Себастьяну деревянный крестик на веревочке.

      С превеликой радостью принял Себастьян свое потерянное сокровище, но стоило ему одеть льняную нить на шею, как мысль о скором возвращении домой тяжелой тучей охватила разум. С нескрываемой надеждой посмотрел он на «синеглазого черта», но тот, услужливо откланявшись, устремился к своим «пациентикам», чтобы в скором времени прискакать обратно.

      – Сегодня ажиотаж какой-то, – с самодовольным видом сказал Мартин, вытирая невидимый пот со лба, – словно чувствует, шельмы проницательные.

      – В наших Плаклях тебе тоже работы хватит, – поспешил заверить его Себастьян.

      – Жилье хоть предоставят? – недоверчиво спросил Мартин.

      Доктора в Крайних Плаклях никогда не проживали.

      – Да, конечно, – как можно убедительнее закивал Себастьян.

      – Это радует… – облегченно выдохнул Мартин и усвистал в направлении узкой дверки.

      Сделав свои крайне важные дела, «строгая врачебная интеллигенция» засуетилась по дому, нервно ероша и без того поерошенные волосы.

      Вещей у Мартина оказалось совсем немного. Все поместилось в потертый дорожный чемодан и видавший все виды медицинский саквояж.

      – Держи скрипку, – произнес Мартин, всучив Себастьяну начищенный до зеркального блеска лакированный футляр, а также стопку перевязанных книг, – все равно ничего тяжелее тебе поднимать нельзя.

      Тут-то Себастьян понял, что на самом деле являлось источником той мистической музыки и изумленно ахнул.

      Однажды учитель упомянул о загадочной скрипке, туманно объяснив, что это довольно сложный музыкальный инструмент, требующий особого слуха, на котором в незапамятные времена играли лишь самые избранные. Те самые избранные давно поумирали, скрипки потерялись, и сейчас кроме свиристелок, дудочек, балалаек и гармошек ничего другого нет.

      – Скрипка? – удивленно прошептал Себастьян и испуганно воскликнул, – Мартин, ты играешь на… скрипке?!

      Получив учтивый кивок одобрения, Себастьян нервно затрясся, отчетливо поняв, что прямо перед его глазами в гробовом футляре твердого чехла покоится тот самый недосягаемый музыкальный инструмент, а подле с двухметровой высоты озадаченно хлопает ярко-синими глазами тот избранный, кто наделен особенным особым сухом. Тот кто, придя с потустороннего мира, может играть музыку мертвых.

      – Ну, играю, – усмехнулся Мартин, – дальше что?

      – Невероятно… – прошептал Себастьян, не сводя восторженных глаз с «синеглазого черта».

      – Частных концертиков не даю, даже за отдельную плату, – категорично заявил тот, – знаешь ли, это моя личная фанагория, ну, разве что, подпоить хорошенечко… Хотя, нет и даже в этом случае…

      – А можно посмотреть? – невольно выпалил Себастьян.

      – Oculis non minibus (лат. Смотри, но не трогай)! – сурово прогромогласил Мартин и стремительно добавил, – Не страдивариус, конечно, но все ж таки денег стоит