Коробка таблеток от депрессии. Ольга Назарова

за долгое время всмотрелся в своё лицо. Как же он стал похож на отца…

      – Я всё понял! Я ненавижу. Я ненавижу… Себя! – Сашка выскочил из квартиры, ринулся вниз по ступенькам, напрочь забыв про лифт, и заметался у подъезда. – Где Сенька?

      Он искал сына долго. Забежал домой, в надежде, что ребенок вернулся и застал жену, упаковывающую вещи.

      – Ты чего?

      – Я решила, что мы лучше к маме уедем!

      – Так, не ерунди, мы потом разберемся кто куда поедет! У нас дети пропали!

      – Кккакие дети? – жена даже отпрянула от него, на секунду решив, что он сошел с ума.

      – Как какие? Сын Сенька и кот Васька! – он и забыл уже, какая у него красивая жена, когда у неё на лице вдруг появляется улыбка.

      – Эттто не кот, а кошечка! – она утёрла слёзы.

      – Значит, Василиса! И не спорь! Я так решил! Так будет в моём доме! Да, кукушка ты, а не мать! Ты услышала, что у нас сын исчез? – он обнял жену. А та сквозь слёзы рассмеялась. Фраза была не обидной, а семейной. Когда-то совсем маленький Сенька спал по полчаса в день, а остальное время вопил, и Лиза засыпала, как только засыпал сын. В любом положении. И однажды Сашка сына забрал, отнёс в кроватку, а Лиза так и спала сидя, сложив руки, словно держит ребенка. И со сна металась, причитая, что она сына потеряла. Вот тогда кукушка и придумалась.

      – Он не исчез. Он прячется на верхнем этаже на окне. Там у него тайное место! – Лиза не стала упрекать мужа, что он не знает таких важных вещей про сына. Как-то не получился упрёк. Рассыпался на языке в мелкие и ненужные звуки.

      – Ты правда решил, что котёнка оставишь?

      – Правда! Конечно, правда! И… Прости меня! Я что-то совсем устал и как-то всё забыл. Всё, что для меня действительно важно!

      – И ты меня прости. Я тоже… Совсем забыла, какой ты. На самом деле! Замечательный! И, знаешь, давай мы отложим с расширением квартиры. Тяжко пока по деньгам. Мы и так неплохо живём. Всего нам хватает. А ты с подработками совсем себя загнал.

      – Да и ты тоже вкалываешь вовсю. Правда, двушка маловата, тем более что нас теперь четверо, но, мы никуда не опаздываем, подождёт это, не убиться же нам! А то так заработать заработаем, а друг друга потеряем! – он вздохнул облегченно, ощутив, что решение правильное. Они оба уже почти надорвались. И тут же встряхнулся.

      – Хотя, про никуда не опаздываем, это я погорячился! А к сыну и Василисе? Пошли?

      – Пошли!

      Сенька рыдал горько и самозабвенно.

      И почему взрослые так часто забывают, что у человека в детстве шкурка на сердце гораздо тоньше и уязвимее, чем у них самих? Да, нарастёт в своё время панцирь из пережитого, из потерь, разлук, мелких или крупных предательств, но пока-то всё по живому, так что прямо рана и больно-больно!

      – Ну как я могу её выбросить? Как? Она же маленькая, погибнет! Ей же хотели шёрстку подпалить! Это вот как? Ну как же это? Я… Я его… – он только хотел сказать, что ненавидит отца и вдруг услышал шаги на лестнице. Подоконник, на котором он сидел, был в закутке около закрытой