О нас с улыбкой. Евгений Шмигирилов

никогда не кончатся и никогда не нажрутся, прутся, как бараны, в ворота и все им мало. Все они тащат сумками, чтобы жевать, жевать, жевать. И так каждый день.

      Да нам за такую работу надо отпуска давать, как военным. И, обязательно, куда – нибудь подальше от людей.

      Хорошо еще, выбили землю за городом, хоть жить будем среди своих, под охраной.

      Кстати, это тоже нужно оформить на магазины и соответственно поднять цены на продукты.

      Правду говорят – человеческая глупость безгранична.

      По сути, кажется все верно. А по содержанию?

      Ну только представьте себе этот продовольственный бред?

      Ну, а почему, тогда мы видим бред электрический и газовый, водный и мусорный, банковский и любой всякий, где есть только намек на монополию?

      Ответ прост – безнаказанность.

      Нет такой комиссии, которая, придя, на любое предприятие и ознакомившись с охреневшими от безнаказанности деятелями, устранила бы все созданные ими лишние звенья, вместе с первыми лицами их создавшими, убрала кучу родственников, возглавляющих бестолковые отделы.

      Устранила, быстро, на месте, без волокиты. Просто, на основании тех прав, что им даны. Как хирургам. Больно, но надо.

      И давно уже пора.

      Маразмы?

      «Здравствуйте, друзья!

      Сегодня, мы с вами, сделаем ассорти из моих рассказов, поэтому прошу вас следить за ходом повествования.

      А как правильней – ассорти или попурри? Может – микст? А если – …? Нет, ассорти лучше….

      Жена, правда, не доложила язычок, да и буженина, если честно, из магазина….

      Мне рыбное ассорти больше нравится, – когда осетринка, семгочка и между ними красная и черная икорка положена, а вокруг, креветки в один слой, и крабы внешним слоем. Хотя, знаете, вот крабы вареные – клешни их, мне больше нравятся, чем консервы крабовые. Да и вообще – рыбное для здоровья полезней.

      Надо жене сказать, что бы почаще делала. Да – а – а….

      Чего-то билет в театр не могу найти.

      Хотя, вот я вышел сюда на сцену, и даже отсюда, с такой высоты – ни одного свободного места не вижу. А то, скоро, что-то начнется, а я тут на сцене мешаюсь.

      Мне билет, наверно, дочка купила – балует, знаете ли. А вот про место ничего не сказала.

      А вот вон та девочка – вылитая моя внучка. А может так и есть? Девочка, как тебя зовут? Да? Чего то я не расслышал. Может и внучка….

      Вот, цвет волос не похож.

      Девочка, а ты не красишься? Нет?

      Ни чего не слышу, ну хоть бы головкой помотала. Ладно, дома скажут – моя внучка или не моя.

      Надо кого-нибудь из работников театра попросить стул принести, а то стоять неудобно, хотя женщинам я смотрю это нравится.

      Я, конечно, человек культурный – всегда встаю, когда женщины заходят и жду, когда мне разрешат сесть. Пора бы уже и разрешить, но, видно, они забыли.

      Ох уж эти женщины. Недавно, одна звонит, я спрашиваю: «Кто со мной разговаривает?» А она в ответ: «Угадайте!»