Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Том 2. Александр Дюма

проговорила принцесса сострадательным тоном, – как отразилось изгнание на умственных способностях бедняги де Гиша. – И она продолжала, возвысив голос, чтобы несчастный не упустил ни единого из ее слов: – Во-первых, он плохо вел свою партию, а кроме того, наговорил кучу вздора.

      И она встала, напевая мелодию, под которую собиралась сейчас танцевать.

      Гиш слышал все это. Стрела глубоко вонзилась в его сердце. Тогда, раздосадованный, рискуя испортить весь праздник, он бросился бежать, раздирая в клочья прекрасые одеяния своего Вертумна и теряя по дороге ветки винограда, фиговые и миндальные листья и все прочие атрибуты изображаемого им бога.

      Через четверть часа он снова был в театре.

      Принцесса оканчивала свое па.

      Она заметила графа, но не взглянула на него, а он, в свою очередь, взбешенный, повернулся к ней спиною, когда она, в сопровождении своих нимф и сотни льстецов, проходила мимо.

      В то же самое время на другом конце театра, у пруда, сидела женщина, устремив взоры на одно ярко освещенное окно. То было окно королевской ложи.

      Выходя из театра, чтобы подышать свежим воздухом, де Гиш прошел мимо этой женщины и поклонился ей. Она поднялась с видом человека, застигнутого врасплох за мечтами, которые хотелось бы скрыть даже от себя самого.

      Гиш узнал ее и остановился.

      – Добрый вечер, мадемуазель! – приветливо проговорил он.

      – Добрый вечер, граф!

      – Ах, мадемуазель де Лавальер, – обратился к ней де Гиш, – как я счастлив, что встретил вас!

      – Я тоже очень рада нашей встрече, граф, – сказала молодая девушка, делая шаг, чтобы удалиться.

      – О, останьтесь, умоляю вас! – попросил де Гиш. – Вы любите уединение. Ах, как я понимаю это; такие наклонности свойственны всем женщинам с добрым сердцем. Ни одной из них не будет скучно вдали от светских удовольствий. О мадемуазель, мадемуазель!

      – Да что с вами, граф? – испуганно спросила Лавальер. – Вы, видимо, расстроены?

      – Я? Нет, нет, я совсем не расстроен.

      – В таком случае, господин де Гиш, позвольте мне выразить вам свою благодарность. Я знаю, что только благодаря вашему ходатайству меня назначили фрейлиной принцессы.

      – Да, правда, я припоминаю, очень рад, мадемуазель. Вы, вероятно, любите кого-нибудь?

      – Я?

      – Ах, простите, я не знаю, что говорю; тысячу раз прошу прощения. Принцесса была права, совершенно права; это жестокое изгнание повредило мои умственные способности.

      – Но мне кажется, граф, что король принял вас благосклонно?

      – Вы полагаете?.. Благосклонно… кажется, благосклонно… да.

      – Разумеется, благосклонно; ведь вы, по-моему, вернулись без его позволения?

      – Это правда, и мне кажется, что вы правы, мадемуазель. А не видели ли вы где-нибудь здесь виконта де Бражелона?

      При этом имени Лавальер вздрогнула.

      – К чему этот вопрос? – проговорила она.

      – О боже мой! Неужели я оскорбил вас? – спохватился де Гиш. – В таком случае я несчастный человек, достойный сожаления.

      – Да, вы несчастны и достойны