Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Том 2. Александр Дюма

того, я убеждена, что такова воля вашей матери.

      – Воля! – воскликнул король. – Вы произнесли странное слово в моем присутствии, дорогая сестра!

      – Но разве, – ответила с улыбкой Генриетта, – вы не подчинились бы с удовольствием воле доброй матери?

      – Перестаньте, бога ради; вы разрываете мне сердце. Вы говорите о своем отъезде с таким спокойствием…

      – Я не рождена для счастья, государь, – грустно отвечала принцесса, – с детства я привыкла к тому, что самые дорогие мои мечты не сбываются.

      – Вы говорите правду? И теперь отъезд помешал бы осуществиться дорогой вам мечте?

      – Если я отвечу «да», вас это утешит, государь?

      – Жестокая!

      – Тише, государь, к нам идут.

      Король осмотрелся кругом.

      – Нет никого, – сказал он. Потом, снова обращаясь к принцессе, продолжал: – Послушайте, Генриетта, ведь против ревности мужа есть и другие средства, кроме вашего отъезда, который убил бы меня…

      Генриетта с сомнением пожала плечами.

      – Да, да, убил бы, – продолжал Людовик. – Неужели, повторяю, ваше воображение… или, лучше сказать, ваше сердце не способно внушить вам что-нибудь иное?

      – Боже мой, что, по-вашему, оно должно внушить мне?

      – Скажите, как доказать человеку, что его ревность не имеет основания?

      – Прежде всего, государь, ему не дают никаких поводов к ревности, то есть любят только его.

      – Я ожидал иного.

      – Чего же вы ожидали?

      – Ревнивца можно успокоить, скрывая свое чувство к тому, кто возбуждает его ревность.

      – Скрывать трудно, государь.

      – Счастье всегда добывается с трудом. Что касается меня, то, клянусь вам, я могу, если нужно, сбить с толку всех ревнивцев, сделав вид, что отношусь к вам так же, как к любой другой женщине.

      – Плохое, слабое средство, – проговорила молодая женщина, покачивая прелестною головкою.

      – Вам никак не угодишь, дорогая Генриетта, – сказал Людовик с неудовольствием. – Вы отвергаете все, что я предлагаю. Но по крайней мере предложите что-нибудь сами… Я очень доверяю изобретательности женщин.

      – Хорошо, я придумала. Вы слушаете, государь?

      – Что за вопрос? Вы решаете мою судьбу и спрашиваете, слушаю ли я!

      – Я сужу по себе. Если бы я подозревала, что мой муж ухаживает за другой женщиной, то меня могла бы успокоить одна вещь!

      – Какая?

      – Мне нужно было бы прежде всего убедиться, что он не интересуется этой женщиной.

      – Да ведь это самое я говорил вам сейчас.

      – Да, но только я бы не успокоилась, пока не увидела бы, что он ухаживает за другою.

      – Ах, я понимаю вас, Генриетта, – с улыбкой подхватил Людовик. – Это средство, конечно, остроумно, но жестоко.

      – Почему?

      – Вы излечиваете ревнивца от подозрений, но наносите ему рану в сердце. Страх его пройдет, но останется боль, а это, по-моему, еще хуже.

      – Согласна. Но зато он не заметит, даже подозревать не будет, кто его настоящий враг, и не помешает истинной любви. Он направит свое внимание