Мистер Скеффингтон. Элизабет фон Арним

сказали?

      – Затем, что об этом все мои мысли. Абсолютно все. Незнакомому человеку открыться легче, чем близкому. А еще я подумала: может быть, вы меня как-то утешите.

      В эту минуту вошел весьма развязный официант: услышал, как Фанни звонила, – и старая леди была избавлена от комментария на предположение, будто она утешит Фанни. С чего это она станет утешать? Когда ей стукнуло пятьдесят, разве ее кто-нибудь утешил? Как бы не так! Не получила она утешения ни в шестьдесят, ни в семьдесят, ни в восемьдесят. Нет, каждый пусть выживает как умеет – и самостоятельно. Хлюпиков старая леди на дух не выносила.

      – А я вот навскидку дала вам все шестьдесят, – брякнула она и, заметив, как передернуло ее собеседницу, добавила: – Раз уж мы тут с вами откровенничаем.

      – Шестьдесят, – повторила Фанни; слово далось ей не без усилий.

      Шестьдесят. Если она и впрямь так выглядит, разве удивительно, что Дуайт…

      Несколько мгновений она пристально смотрела на старую леди, вертя кольца на пальцах.

      – В таком случае почему вы решили, будто я играю в репертуарном театре? Разве меня взяли бы в труппу, будь мне на самом деле ше… шесть… – Нет, Фанни положительно не могла еще раз повторить это слово.

      – Я подумала, вам поручают роли герцогинь. Этаких, знаете, престарелых благородных дам. Вы вполне сойдете за таковую; правда, у них обычно пышные бюсты. В общем, если б вы не пытались молодиться с помощью платья, а эта комната была бы театральной сценой, вы смотрелись бы здесь вполне к месту. А еще…

      – Послушайте, вы сами предложили мне выпить чаю, – перебила Фанни. – Чай заказан – я уже не могу уйти. Так давайте поговорим – по-настоящему, по душам. Мне так необходимы сейчас прямота и откровенность. С незнакомыми людьми это возможно. Вы не против? Как знать – вдруг мы обе будем полезны друг дружке? Вы старше меня, поэтому я прошу вас о таком разговоре. – Тут Фанни запнулась, охваченная ужасным сомнением: она теперь сомневалась буквально во всем. – Вы ведь и впрямь старше меня, я не ошиблась?

      – Конечно, – фыркнула старая леди, сразу отбросив абсурднейшую идею насчет взаимопомощи. Надо же такое придумать. – Мне восемьдесят три, чему я очень рада. Больше никаких хлопот о внешнем виде. Впрочем, я и раньше не хлопотала. Я никогда не занималась своей внешностью – в отличие от вас.

      – Нет, все было наоборот. Это моя внешность мной занималась. Как начала прямо с колыбели, так и продолжает меня вести… – Фанни прикусила язык, заметив, что морщинистое лицо старой леди исказила усмешка. – То есть, так было до недавнего времени – совсем-совсем недавнего. И знаете, что мне открылось? Что это скверная штука – родиться красивой.

      – Скажете тоже! – фыркнула старая леди (слова Фанни возмутили ее).

      – И тем не менее это так. Родиться красивой, жить с красотой – очень плохо.

      – Скажете тоже! – повторила старая леди, после чего не удержалась – съехидничала: не надо, мол, себя переоценивать.

      – Я себя не переоцениваю, – заявила